Две половинки райского яблока. Инна Бачинская

богу! – кричит она. – Я уже думала, взломщики! Кто это?

      – Сосед Володя, – отвечаю я. – Мне ответили!

      – Кто?

      – Не знаю еще. Сейчас прочитаю.

      – И сразу позвони, – требует Танечка. – Расскажешь. Все-таки права была цыганка! Я же говорила!

      Глава 7

      Дела давно минувших дней

      – Батюшка Лев Иваныч, беда! Бежите скорей, Марина Эрастовна снова побегли на пруд топиться!

      Здоровенная дворовая девка Степка, шлепая босыми ногами, растрепанная и расхристанная, не постучавшись, распахнула двери барского кабинета, влетела внутрь и встала как вкопанная посередине, хватаясь рукой за сердце. Лицо ее горело восторгом и ужасом, мощная грудь ходила ходуном.

      – Ох ты, господи, беда-то какая! На пруд!

      – Выдь из кабинета! – недовольно приказал барин Лев Иванович, отрываясь от книги в кожаном переплете, которую читал при свече, так как ставни на окнах были закрыты. Через щели косо пробивался яркий дневной свет, пронизывая полумрак кабинета, и видно было, как в комнате столбами ходит пыль.

      – Дак потонет же, не приведи Господь! – возопила Степка. – Надо бечь! Счас!

      – Пошли Митяя и конюха, – распорядился Лев Иванович.

      – Ужо поехали! Вся дворня, почитай, уже там. Марина Эрастовна приказали, чтоб все! И вас чтоб тоже! Без вас, сказала, не выйдет из воды!

      – Ладно, ступай, – недовольно произнес Лев Иванович. – Не жизнь, а театр. Что ни день, то новая пьеса. О, женщины! – Видя, что Степка и не думает трогаться с места, стоит, разинув рот, уставившись на него, ожидая действий, шумнул: – Пошла! Беги на пруд, скажи, сейчас буду!

      – Спасибо, батюшка! – обрадовалась девка. Развернулась, сметая подолом зеленую вазу с букетом темно-красных, с черной сердцевиной, маков с круглого низкого столика. Ваза грохнулась на пол и разлетелась вдребезги, на полу растеклась лужа. Маки печально лежали в ней.

      – Ох! – Степка в ужасе закрыла рот рукой.

      – Ну, корова! – в сердцах произнес Лев Иванович. – Фамильная ваза, венецианского стекла, бесценная… Пороть вас некому! Распустились! Пошла отсюда. И пришли Варвару, пусть приберет! Сама не лезь, а то все тут разнесешь.

      Деваху как ветром сдуло.

      – Ну, что? – спросила спешащая навстречу ключница Авдотья, задыхаясь от быстрой ходьбы. Она выслала Степку вперед, а сама, как могла, поковыляла следом. Крики в кабинете были слышны даже во дворе, но Авдотья была глуховата и не все разобрала.

      – Сказал, будет! – прошипела в ужасе Степка, сияя глазами. – Счас будет!

      – То-то, – с облегчением вздохнула Авдотья. – Страсти какие, не приведи Господь! Опять, поди, читал?

      – Опять! Опять ее, проклятущую!

      Степка нетерпеливо помела подолом и испарилась – помчалась на пруд смотреть, как будет топиться молодая барыня.

      – Ох ты, горе-то какое, – плакалась старая Авдотья, переваливаясь на старых больных ногах. – Был бы батюшка жив – мигом бы выбил дурь из головы! И детишек нарожал бы за милую душу, а то где ж это видано, два года, как женился, а детишек нету. А все книжка проклятая, прости