Остап Бендер и Воронцовский дворец. Анатолий Вилинович

всё, как я уже сказал, в пассиве, – продолжал великий искатель графских сокровищ. – Что же мы, голуби-компаньоны, имеем в активе?

      – Командор, вы как будто на трибуне и делаете важный служебный доклад, который мне как-то пришлось услышать в Могилеве, – рассмеялся Балаганов.

      Бендер взглянул на него, но не ответил, и продолжал:

      – Я говорю в активе: фотограф Мацков и хорошо было бы выяснить судьбу штабс-ротмистра Ромова и его поручиков. Фамилии этих двух, к сожалению, нам неизвестны. Но если бы фамилии этих поручиков и были известны! – то мы навряд нашли бы их. Они, как я предполагаю, были убиты, или расстреляны гегемоном пролетариата, а может быть, благополучно и бежали с Врангелем из Крыма. Следовательно, их можно отнести к пассиву.

      – Ох, Остап Ибрагимович, – смотрел с нескрываемым уважением Козлевич на технического директора их компании. – Всё это так, а что же дальше?

      – Вот и я задаю вопрос себе и вам «что дальше?». Пробираться снова ночью во дворец и искать клад, обдирая обои, штукатурку и выстукивая массивные стены? Нет, друзья-охотнички, это не метод. Это поиск, как говорил мой знакомый в Одессе Пиня Цукерман, такой же, как искать пуговицу оторвавшейся от бюстгальтера, купающейся в море курортницы. Да и частые лазания во дворец могут подвести нас под статью известного вам кодекса. Нет. Нам необходимо выяснить хотя бы примерное нахождение клада. Без этого… – сделал продолжительную паузу Остап.

      – Без этого, командор, наш поиск будет таким же, как и на «Святителе». Там всё же мы нашли деньги, хотя и негодные, а здесь, не знаем где искать, если говорить, по справедливости, – выразился Шура Балаганов, как человек всегда сомневающийся.

      – Эх, Шура, вы снова со своей справедливостью, – не как обычно стеснительно, сказал Козлевич. – Остап Ибрагимович прав, искать надо клад не на темную, как мы уже попрактиковали. А надо знать хотя бы примерное место.

      – Место клада, голуби рассудители мои, как я понимаю, оно в подвальной части дворца. А почему я так считаю? Потому. Захоронение ценностей происходило, естественно, в строжайшей тайне. Не даром же дворцовой прислуге тогда было запрещено свободно ходить по дворцу, а только по вызову графини.

      – Командор, а что всё же рассказала вам третья бывшая горничная графини Екатерина Владимировна? – задал вопрос рыжеволосый компаньон, приглаживая пятерней свой кудри.

      – Она бы и сказала, во всяком случае то же самое, что и её коллеги по дворцовой службе. Но её что-то насторожило, видно, детушки, я допустил какую-то ошибку, задавая ей вопрос. Так что от неё я узнал совсем мало, голуби мои. Я вот и подумываю, уж не знают ли они, эти Ксенофонтовы, гораздо больше Софьи Павловны и Фатьмы Садыковны? А её муженек «Вадым» уж не является одним из тех поручиков? Которым было доверено замуровывать клад под командой ротмистра Ромова?

      – Вот-вот, командор может быть, они уже с успехом и попользовались сокровищами графини? Может быть, командор?

      Бендер некоторое время смотрел на