Человек под маской дьявола. Вера Юдина

прокормить нас. Я ходила в школу. Много читала, продолжала изучать иностранные языки. К окончанию школы, я свободно говорила на немецком и французском языках, но по молчаливому согласию с сестрой, никогда не афишировала своих знаний.

      В 1941 началась война. Немцы наступили без объявления, и никто не знал, что следует ожидать от этого вторжения.

      Лето было жарким. Немецкие войска наступали. Мы знали об этом. Обстановка в городе царила напряженная. Все только и говорили, о ситуации творившейся в Европе. О странах оккупированных немецкими войсками. И все в страхе ожидали того, что может случится в ближайшее время.

      Однажды Саня прибежала с работы раньше, чем обычно. Она явно была встревожена.

      – Соня! Что случилось? – спрашивала я сестру, пока она нервно собирала вещи.

      – Война, Аня! Немцы наступают! Нас эвакуируют из города! Здесь небезопасно!

      – Как эвакуируют? Всех? Но разве успеют?

      – Может и не успеют. Но я знакома с одним майором, он поможет нам бежать из города вглубь страны. Туда, где безопасно.

      Соня продолжала собирать вещи, а я вдруг ощутила дикое желание остановить ее. Я дернула ее за руку и обернула на себя.

      – Нет! Соня! Мы должны остаться!

      – Что? – Соня изумленно посмотрела на меня. – Что значит остаться? Аня! Не сходи с ума! Здесь мы обречены…

      – Соня! Я больше не могу так жить! В бегах… вечно прятаться… Мы должны остаться! Здесь может понадобиться наша помощь. Помнишь, мама рассказывала, что наша тетка во время Революции помогала раненным.

      – Но она поплатилась за это своей жизнью!

      – Да! Но она выполнила свой долг. Сколько жизней она спасла, прежде чем… ты понимаешь. Есть организация, я читала – Красный Крест. Добровольцы вступившие в него неприкосновенны. Мы сможем помогать раненным. Нам нечего бояться!

      Соня не стала спорить со мной. Она знала, что это бесполезно. Она опустилась на стул и уронив голову на руки заплакала. Мой оптимизм так и не передался ей, она понимала, что мы обречены.

      На следующий день мы пришли к ее знакомому майору, улыбчивому молодому парню, с задорной челкой и открытым взглядом. Он отвел нас к генералу, и с того самого дня, мы начали усердно трудиться в военном госпитале, наспех организованном в местной больнице. Нам выдали военную форму, юбку и пиджак песочного цвета, белую косынку с красным крестом, и повязку на руку.

      Военные действия уже начались, и с фронта поступали первые раненные. Не помню, сколько времени мне понадобилось, чтобы освоиться. В первое время, возвращаясь, домой, я долгое время проводила в уборной, меня буквально выворачивало наизнанку, стоило мне вспомнить увиденное в госпитале. Позже я привыкла. И желудок мой хладнокровно молчал, словно рядом ничего и не происходило.

      Однажды к нам в госпиталь привезли юношу. Молодой он был, не больше двадцати. Доктор Измайлов проводил обход, я сопровождала его, делая необходимые записи в медицинские карты. Когда мы остановились у постели раненного солдата, он поднял на доктора