Пустырь. Книга 2. Анна Новер

болезнь, не любовь, нет. Маниакальная зависимость, разъедающая плоть. Ты как навязчивая мелодия засела глубоко в голове, – мужчина обхватил руками голову, словно испытывая мучительные боли.

      Откинув одеяло и поежившись, я спустилась вниз, садясь рядом. Край рукава случайно коснулся мужского локтя и Хэдер тут же отстранился. Такой безусловный рефлекс, словно рядом была струя с кипятком. Он убрал от меня свою руку, как от зараженной чумой.

      – Мне кажется, любовь бывает разной и у всех она своя и неповторимая. Пока я не встретила тебя, то думала, что никакой любви не существует. А та любовь, о которой все говорят это миф, красиво описанный в романах. Да и в рассказах подружек о любви я чаще слышала как о слезах и боли, чем о чем-то одухотворенном. Даже родители разошлись, стало быть, и их чувство было не более чем самообманом, – тихо, из самой глубины души шел этот поток мыслей. – Я не верила в то, что бывает любовь. Но не так давно я вдруг поняла, что пыталась измерить степень любви по какому-то одному трафарету, даже не допуская мысли о ее неповторимости. Мы же все такие разные, так почему испытываемые нами чувства должны быть одинаковой глубины и ширины? Каждый любит так, как умеет, по-своему. И мама любила отца, но только ее любовь была недоступна нам для измерения. Райн, я хочу, чтобы ты знал, я все сделаю, чтобы заслужить обратно твое – «Я люблю тебя».

      Парень продолжал находиться в той же позе, абсолютно не смотря в мою сторону. Я переползла и села напротив него, аккуратно положив одну ладошку на его колено. Серые глаза при свете ночника казались почти что черными, но теперь, когда я сказала мужчине всё, что было во мне, страх смотреть на него прямо и открыто пропал.

      – Смелая, – легкая улыбка тронула мужские губы. – Мало кто осмелился бы в твоем положении на подобные разговоры. Так что это, Арина: безумие или бесстрашие?

      – Сама не знаю, – я по-детски пожала плечами, улыбаясь ему в ответ.

      Хэдер ухмыльнулся, мотнув немного головой и опуская взгляд.

      – Поцелуй меня. Еще раз.

      Было страшно просить его о таком, но еще страшнее было решиться на поцелуй самой. Секунду назад игривый серый взгляд вдруг вновь стал мрачным и ледяным. Разум малодушно обрадовался такой перемене мужского настроения.

      Однако Хэдер, не разрывая зрительно контакта, плавно подался вперед, заключая мои сухие, похолодевшие губы в свой плен. Долгожданный для обоих горький и томительный поцелуй, после которого хочется схватить человека и вжать его в свое сердце насколько это возможно. Я, как за спасительную соломинку до побелевших костяшек пальцев, вцепилась в его футболку. Медленно и не торопясь Хэдер обволакивал своими горячими и мягкими губами мои. Все, о чем я переживала и боялась, вдруг растаяло, не оставив и следа от прежней тревоги. Умиротворяющее чувство спокойствия расслабило каждую частичку моего тела.

      Радостный и счастливый смех прокатился по комнате, стоило мужчине отстраниться и вновь подпереть спиной кровать. Ну и пусть он выглядел, как и прежде, угрюмо и потерянно, главное, что он