Сердце ведьмы даром. София Эс

брюнет молчал, индифферентный ко всему происходящему.

      Куратор сверлила его взглядом, сверлила, сверлила, да и вздохнула.

      – Господин Файт, я вижу, что в библиотеке все на своих местах и пространство не пострадало…

      Как это не пострадало?! А я?! Я-то пострадала! Про меня-то забыли!

      Безмолвные обращения ведьмы остались публикой проигнорированы.

      – …я зачистила остаточные следы энергетического всплеска, пройдёмте в мой кабинет, продолжим разговор уже там.

      И госпожа Мэдхали сопроводила свои слова показательным жестом. Рукой в преподавательском защитном костюме (из лаборатории, видимо, к нам спешила) показала на выход из библиотеки.

      Файт все той же немой, непроницаемой глыбой, не меняя ни взгляда, ни положения тела, двинулся прочь.

      Куратор с облегчением – да, да, с этими аристократами, на все свои части особенными, одни сложности, – проводила его синими, как кобальтовые корунды, глазами и вышла следом, так и не задав мне положенных при подобных ситуациях вопросов.

      В целом, я не была удивлена.

      Файта за его выходки вообще крайне редко наказывали, даже выговоров не делали, одной беседой он, как правило, и отделывался.

      Может, потому и оборзел в дупелину.

      От дальнейших рассуждений меня отвлекли возвращение смотрительницы библиотеки Нирочки и повалившие следом за ней взбудораженные студенты.

      – Лина, ты как? – сочувствующий взгляд женщины говорил больше длинных слов.

      – Мы победили, – хмыкнула я, стремясь поскорее выкинуть из головы Его Бешенство и мысли о том, что же он-таки имел ввиду, тыча в меня обвинением о разрыве с невестой.

      – Судя по виду господина Файта, это спорное утверждение, – деликатно отметила смотрительница.

      – Если бы о происходящем мы судили по физиономии Его Злейшества, мир представлял бы собой крайне неприятное место существования, – легко отмахнулась я.

      – Уверена, он не настолько плох, моя дорогая, – Нирочка, святая душа, всегда радела за добро и свет в наших изъеденных эгоизмом сердцах, намеренно ли или бессознательно упуская тот факт, что дети – цветы жизни… их или в землю, или в воду.

      – Правильно, он гораздо хуже, – последнее слово ведьмы!

      Дальнейшее течение воскресного дня шло своим чередом, минуя острые ощущения и головокружительные воспоминания.

      Большую часть времени я была занята сначала поиском, а потом выдачей первому курсу смешливых ведьмочек литературы по спецпрактике у господина Экрю. Девчонки пришли ко мне с одним списком необходимых книг, но я уже знала этот ход преподавателя троянским конем: ничего толкового они в той макулатуре не нашли бы, и на предстоящем практикуме Экрю знатно проехался бы по их самооценке.

      Из года в год одна и та же история.

      И потому… Подложить свинью вредному преподавателю я не посчитала большим свинством и сразу же поделилась с ведьмочками опытом своего курса. Попросила их показать вопросы к практикуму, они пусть и отличались от тех, что