Жребий брошен. Андрей Константинов

высокоинтеллектуальный диплом учителя физкультуры. Допускаю, что для «карманного» отдела это самое то. Но вот чего в нее так вцепился наш Мешок – решительно не понимаю.

      – Я завсегда поражаюсь на тебя, Наталья. И откуда ты всегда всё про всех знаешь?

      – Здрасте-приехали!. Через меня ее личное дело проходило. И вообще: у меня работа такая. Всё про вас знать.

      – Она замужем? – продолжил зондировать почву Тарас.

      – Кто о чем, а вшивый – о бане! – презрительно поморщилась Северова. – Формально – да, замужем. Но на самом деле последние полгода они с мужем живут порознь.

      – Нет, я просто фигею! А это-то ты откуда?!

      – От верблюда. Но ты ноздри особо не раздувай – там дитёныш восьми лет на руках.

      – И что такого? Я люблю детей.

      – Он у нас еще и педофил, – хмыкнул из своего угла Вучетич.

      – Виталя, лудить твою мать! Ты меня уже достал своими подколочками!

      – Мужчины, а вы в курсе, что на самом деле ее вовсе и не Ольгой зовут? – в очередной раз проявила свою глубочайшую осведомленность Наташа.

      – Не понял? Это как? – удивился Крутов.

      – А так, что по паспорту она – Иоланта Николаевна Прилепина. Ну да, в данном случае я ее очень хорошо понимаю: если бы у меня было такое имя, я бы просто удавилась. Или ушла в монастырь.

      – В мужской? – хохотнул Вучетич.

      – Очень смешно.

      – А по-моему, Наташ, ты просто ревнуешь, – рассудительно заметил Виталий.

      – Чего? – возмущённо округлила глаза Северова. Крайне раздосадованная тем, что Вучетич с ходу оценил ее состояние и угодил аккурат в самую болевую точку.

      Действительно, до сегодняшнего появления новенькой Наташа царствовала в подразделении единолично и безраздельно. Здесь милая и славная девочка Анечка, разумеется, не в счёт. Так как при всей своей очаровательности, в «гоблины» она перешла, уже имея за плечами девять полновесных недель беременности.

      – Я говорю: опасаешься появления соперницы на доселе полностью монополизированной тобой территории.

      – Дурак ты, Виталя. И не лечишься!

      – Есть такое дело. Так ведь мне платное – не по карману, а в госпитале ГУВД – опасаюсь. Но ты не переживай, Наташ! Всё равно ты для нас была и будешь единственной и неповторимой.

      – Ну знаешь ли! – не выдержав, сорвалась Северова.

      Что именно должен был знать Вучетич, так и осталось загадкой для остальных. Поскольку в следующую секунду загудела-завибрировала тревожная кнопка диспетчерского пульта и на электронной карте города вспыхнула красная точка. Шевченко, будучи сегодня «дежурным по аэродрому», кинулся к пульту и, сверившись с записями, в отчаянии схватился за голову:

      – Мать моя женщина! Нет, только не это!

      – Что там?

      – Опять она! – простонал Тарас. – Старуха! – Он рывком пододвинул к себе телефонный аппарат, с остервенением потыкался