Три эссе на одну тему. Алексей Борисов

здесущих на платформе датчиков. Контролируй, докладывай. А вот если ты спишь?.. То какой сон в кровати, когда ты распластан по ней, а на тебя будто давят ещё два или три человека на грудь, живот, лицо и ноги.

      Но вот торможения стали помягче и чаще. Платформа прошла под орбитой Сатурна, и плохо видимой точкой манила в объятья Земля.

      – Земля… – Промолвил Ал.

      – Парадокс. Где бы ты ни был, везде все так называют свою планету. По-другому быть не может, – отозвалась инструктор Яла – Точно… – послышалось еще от одного из экипажа: так выдохнул Тян, между голов вглядываясь в иллюминатор. Он был, говоря по-земному, биологом, а в полёте совмещал ещё несколько функций. Следить за микрофлорой корабля пять лет – довольно скучно, к тому же экипаж обычно по составу минимален. В пути работы разной найдется.

      Еще через триста часов корабль завершит торможенье. Маневрируя тихо, с Земли незаметно, платформа найдет себе место на дальней орбите и там затаится средь скопищ плодов космических программ аборигенов. Повёрнутая одной плоскостью к Солнцу, она будет отражать его свет в сторону от Земли. Обращенная к Земле часть тоже зеркальна и отразит все излученья землян тоже в сторону, в космос.

      Ал на Земле был не раз, но всё равно испытывал трепет от происходящего. Момент был красивым. Цвета становились все натуральными: скорость упала. И что синее – стало синим, а красное в иллюминаторе, как и положено, стало красным – не фиолетовым.

      Но смутно Ал был обеспокоен, и некий дискомфорт в его душе всё продолжал расти.

      Ему стало казаться, что и капитан и что его помощники, несмотря на их возраст и опыт – немного не те, кто должен здесь руководить трансгалактическим таким вот переходом. Была в них беззаботность и некая высокомерность, как плод заранее определенного успеха. А это – первый признак возможных недочетов. Эпопея еще не закончилась, а эйфория уже началась. Женский смех раздражал. Но, с другой стороны, надоело унынье и строгость за эти несколько лет. Но вольности можно позволить в свободном полёте. Сейчас было всё через меру. «Вакханалия» – всплыло, наконец, из культуры землян подходящее слово.

      Земля приближалась и стала видна. Сперва она была похожа на дробинку, блеснувшую на чёрном ковре. Вот она становилась всё больше и стала похожа на вымокший в луже грязный теннисный мячик.

      Вот капитан призыркнул на Землю небрежно: дескать, «она всё ещё там или нет?». А вот его помощница небрежно пролистала последнюю сводку параметров рейса. Конечно, автоматика – автоматикой, но и в голове держать многое надо: космос – он не просто вакуум.

      Команда уже начинала скучать. По сути, на любом корабле, будь он хоть в море, хоть в космосе, происходит всегда то же самое. Ощущение клетки тебя подавляет, и ты в конце рейса почти неадекватен: скорей бы, скорей бы всё кончилось! Всё идёт автоматически: спать, есть, стоять вахту, опять есть и снова спать, но теперь все мысли где-то далеко от тебя. Наконец! Наконец будет смена обстановки. И ты живёшь не кораблём, а будущим! Каким бы оно не было, но оно уж явно будет не таким, как в этой беличьей клетке, с которой сравнивал корабль Ал.

      С приближеньем к Земле все как-то стали больше общаться друг с другом, и одна из этих групп как раз и состояла из Ала, Ялы и Тяна. Чем быстрей приближалось свиданье с Землёй, тем больше бесполезно суетился каждый. В нервозном ожидании чего-то всегда возникает ненужная деятельность, как будто этим можно что-нибудь приблизить. Можно сделать второй раз гимнастику, да зубы лишний раз почистить. Вот Ал, например, надел раньше всех свой рабочий костюм – тот, что в спускаемой капсюле надо надеть на случай разгерметизации. Костюм – как костюм, правда в районе пупка есть штеккер и штуцер. Теккекер – для электроники и электричества, штуцер для подключенья к воздушной системе. Яла даже съюлила:

      – Ни дать ни взять, пилот этих… как их там…

      – ВВС, – вставил Ал нужное слово.

      – Ах, да!.. Воздушных сил. Каких там государств? – она захотела блеснуть эрудицией, но слова почему-то забыла…

      – Разных, – не стал развивать тему Ал, но все же добавил, что надо перед спуском хоть новости аборигенов просмотреть, пока на орбите будем торчать.

      – Ты и просматривай! – Как все небольшие начальники, Яла не очень-то любила и малых замечаний на свой адрес. – Вам там с ними общаться, не мне!

      На сем последнее общение со старшими по званью у Ала закончилось. Челнок был загружен, проверен, и после становления орбиты он должен был отправиться к Земле, едва только будет получен сигнал маяка.

      Вот последний сеанс торможений. Корабль завис над планетой. Высота по приборам близка к оптимальной. Двигатели стоп! Выключились. В отсеках разлилась тишина. Был слышен лишь писк вентиляции систем авионики и шуршание воздуха в вентиляционных патрубках системы кондиционирования.

      Все приникли к иллюминаторам. Тишина. Невесомость. Корабль парит над планетой. Народ наблюдает за старой Землёй.

      Жизнь! Там внизу жизнь! Её же не видели столько… О! трудно поверить – два с половиной земных года полёта! И что впереди? Впереди – возвращенье. Ещё раз все убедятся в одном