Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна. Джо Аберкромби

всего и ничего… Но шевеление мышц потревожило рану под повязкой, отчего загорелось все лицо, и Трясучка перестал улыбаться.

      Звон колокольчика вызвал хозяина. Нервно потирая руки, из боковой двери к ним вышел маленький темнокожий человечек с несчастным лицом, больше опасавшийся, похоже, что его явились грабить, чем прихода не столь уже далекой армии Орсо. В Пуранти сейчас все выглядели несчастными, все боялись потерять свое имущество. Кроме Трясучки. Ему терять особо было нечего.

      – Господин, госпожа, чем могу быть полезен?

      – Вы Скопал? – спросила Монца. – Глазных дел мастер?

      – Я Скопал. – Он нервно поклонился. – Ученый, хирург, врач, специалист во всем, что имеет отношение к зрению.

      Трясучка развязал узел на затылке.

      – Это хорошо, – сказал и начал разматывать повязку. – Дело в том, что я потерял глаз.

      Хирург мгновенно оживился.

      – О, не говорите «потерял», друг мой! – И двинулся вперед, к окну. – Не говорите «потерял», пока я не увидел повреждение. Вы изумитесь, узнав, каких успехов можно добиться! Наука ежедневно скачет вперед!

      – Такая прыгучая скотина?

      Скопал неуверенно хихикнул.

      – О… да, весьма подвижная. Мне удавалось частично возвратить зрение людям, которые считали себя ослепшими навсегда. Они называли меня волшебником, представьте! Называли… э-э-э…

      Трясучка обнажил лицо, ощутил прикосновение холодного воздуха к горячей коже. Шагнул к Скопалу и повернулся левым боком.

      – Ну? Что скажете? Способна наука на такой большой скачок?

      Тот виновато потупился.

      – Мои извинения. Но я и в области замены сделал великие открытия, не бойтесь!

      Трясучка сделал еще полшага вперед, навис над ним.

      – Похоже, что я боюсь?

      – Нет-нет, конечно, я имел в виду… э-э-э… – Скопал бочком отошел к стенным полкам. – Мой последний метод окулярного протезирования – это…

      – Чего, на хрен?

      – Речь о фальшивых глазах, – сказала Монца.

      – О, это гораздо, гораздо большее! – Скопал вытянул с полки деревянный поднос. В углублениях на нем покоилось шесть металлических шариков, блестевших, как серебряные. – Вот эти совершенные сферы из прекраснейшей срединноземельной стали вставляются в глазную впадину, где остаются, будем надеяться, навсегда. – Поставил на прилавок другой, круглый поднос и эффектно развернул его перед ними.

      Там лежали глаза. Голубые, зеленые, карие. Цвет, как у настоящих, блеск, как у настоящих. На белке у некоторых имелись даже красноватые жилочки. И все равно на настоящие глаза они походили не больше, чем вареные яйца.

      Скопал с превеликим самодовольством повел рукою над своими изделиями.

      – Изогнутая эмаль тщательно расписывается в точном соответствии со вторым вашим глазом, затем вставляется между металлическим шариком и веком. Она со временем изнашивается, увы, и подлежит замене, но результаты, поверьте, вас поразят.

      Фальшивые глаза таращились, не мигая,