Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна. Джо Аберкромби

дерево. Он ведь старался быть хорошим человеком, разве не так?

      – Старался, чтоб меня, старался. Останови это… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

      – Держи.

      Он вцепился в трубку и жадно присосался к ней, как пьяница к бутылке. Легкие обожгло дымом, но Трясучка, не заметив этого, втягивал его, пока грудь не заполнилась до отказа. Монца обняла его, крепко прижала к себе и принялась покачивать. Тьма расцветилась красками. Сверкающими яркими огоньками. Боль отступила, перестала жечь так яростно. Дыхание выровнялось, тело обмякло.

      Монца потянула его вверх, помогла подняться на ноги. Трубка выпала из ослабевшей руки. Качнулось навстречу открытое окно – картинка другого мира – ада, наверное, в котором огонь расписывал ночную тьму длинными желтыми и красными мазками. Кровать придвинулась, проглотила его, всосала в себя. Лицо еще горело, тупая боль подступала толчками. Из-за чего – это он помнил. Помнил.

      – О, мертвые… – прошептал Трясучка. По здоровой щеке покатилась слеза. – Глаз. Мне выжгли глаз.

      – Ч-ш-ш. – Монца нежно погладила его по этой щеке. – Успокойся, Кол. Успокойся.

      Со всех сторон Трясучку обняла тьма. Но, прежде чем в нее провалиться, он запустил руку Монце в волосы и притянул ее лицо к своему, так что она чуть не ткнулась губами в его повязку.

      – А должны были – тебе, – прошептал. – Тебе.

      Счеты других людей

      – Вот оно, – сказал один мальчишка, с язвой на щеке. – Заведение Саджама.

      Вела в него заляпанная дверь в заляпанной стене, заклеенной рваными старыми объявлениями, клеймившими Лигу Восьми как сборище злодеев, захватчиков и обыкновенных бандитов. С каждого смотрели два карикатурных лица – жирного герцога Сальера и презрительно усмехающегося герцога Рогонта. Возле двери стояла парочка бандитов настоящих, выглядевших не менее карикатурно. Один – темнокожий, другой – с разукрашенной татуировками рукой. Улицу оба озирали одинаково угрюмыми взглядами.

      – Спасибо, дети. Нате, поешьте.

      Шенкт вложил в каждую из грязных рук, протянутых к нему, по скелу. Двенадцать пар глаз на чумазых лицах широко распахнулись при виде этакого богатства. Которое мало что изменило бы в их жизни даже на ближайшие несколько дней, не говоря уж о нескольких годах, он прекрасно понимал это. Малолетние попрошайки, воры, потаскушки, уже привыкшие не заглядывать дальше завтрашнего дня. Однако Шенкт сам успел содеять немало зла и потому старался при каждой возможности быть добрым. Понимал и то, что ничего не изменит этим. Но вдруг монетка перевесит на весах чьей-то жизни, вытянет кого-то из роковой трясины, и человек будет спасен. Ведь спасти хотя бы одного – уже благо.

      Переходя улицу, он тихонько напевал себе под нос, а два охранника у дверей подозрительно следили за ним.

      – Я хочу поговорить с Саджамом.

      – Оружие есть?

      – Конечно.

      Темнокожий уставился ему в глаза.

      – Мой острый ум готов разить каждое мгновенье.

      Никто из охранников не улыбнулся, но Шенкт этого и не ждал. И не