Черно-бурая лиса. Юз Алешковский

посмотрел на меня и засмеялся.

      – Ах, значит, тебе денег жалко? Значит, ты предпочитаешь, чтобы этот шалопай лишний год учился в пятом классе и рос тунеядцем?

      – Не захочет учиться – будет работать.

      – Дворником? – спросила мама.

      – Да. Дворником, – спокойно подтвердил отец.

      – Посмотрим, до чего доведёт всех нас твоё олимпийское спокойствие.

      Мама ушла на кухню. Она всегда так делала, когда чувствовала, что спорить с отцом бесполезно. А однажды я услышал, как он сказал маме:

      «Мы же договорились, что если у нас будет сын, то я играю в воспитании первую скрипку. Мужчину воспитывать труднее…»

      – Пап! А почему у тебя олимпийское спокойствие? – спросил я.

      – Ты как следует занимаешься? Вытянешь русский? – переспросил он.

      – С правилами всё в порядке. Только диктатора нужно найти.

      – Диктующего, – поправил отец. – И учти: я верю, что ты вытянешь. Если подведёшь, мы перестанем быть товарищами. Думаешь, я не знаю, почему ты завалил язык?

      Это была правда. Отец никогда не ругал меня и сохранял олимпийское спокойствие, как Зевс. Но уж лучше бы он ругал меня, как мама, а не грозил порвать товарищество и не обижался, по неделям со мной не разговаривая.

      – Ну, а что, если я и вправду родился безграмотным? – спросил я.

      – Не хитри! – сказал отец. – Профессор Бархударов тоже родился безграмотным, а стал автором учебника. А мама, думаешь, ещё в пелёнках писала на пятёрки диктанты?

      – А почему тогда, – я это читал в журнале, – когда Вольте́р делал ошибки и ему сказали про это, он ответил: «Тем хуже для орфографии»?

      – Пока ты не Вольтер, а Царапкин, ты должен писать без ошибок. Понял?

      – Понял… А когда вы вместе учились, мама была ябедой?

      – Была одно время, – нарочно громко сказал отец и подмигнул мне.

      – Ну?! Как она ябедничала? – спросил я.

      – Я одно время любил есть бублики на уроках…

      – Она выдала?

      – Написала заметку в стенгазету… Лида! Как насчёт чая с бубликами?

      Мама принесла из кухни чайник.

      – Если бы я тогда не была, как вы говорите, ябедой, – сказала она, – твоего отца исключили бы из школы за плохое поведение.

      – На меня Маринка тоже написала заметку. Ни за что не женился бы на ней! – заявил я.

      Отец засмеялся.

      – Ты думай не о женитьбе, а о диктантах. А ты, отец, запрети ему водиться с твоим подопечным, Пашкой, пока он не затянул его в какую-нибудь историю, – сказала мама. – Твоя доверчивость – это уже не доверчивость, а беспечность!

      – Что тебе сделал Пашка? – я вскочил со стула.

      – Под его диктовку ты можешь натворить всё, что угодно… И как ты разговариваешь с мамой?

      – Лида, – сказал мой отец, намазывая вареньем бублик, – представь Серёжу на месте Пашки. Он начал новую жизнь. С удовольствием, вот как я сейчас пью чай, работает, а на него косятся, показывают пальцами мамы и пугают своих детей! Приятно?

      – Во-первых, я не могла бы быть матерью такого сына. Во-вторых, от таких, как Пашка, нужно держаться подальше. В-третьих,