Тайна индийских офицеров. Мэри Брэддон

ее играющей на сцене ее брата, и женился на ней без всяких проволочек. Но как бы там ни было, нельзя отрицать, что миссис Варней – женщина в высшей степени изящная, красивая и привлекательная, к тому же обладавшая великолепным контральто и замечательным музыкальным талантом, который настолько превосходил обычное дарование, что граничил с гениальностью. Если же толстый камердинер был ее братом, то нельзя сказать, что она выказывала к нему особую нежность: миссис Варней проходила мимо него, опустив глаза, как будто он был недостоин того, чтобы она заметила его присутствие.

      После двух-трех дней пребывания майора в замке угрюмость и задумчивость Вальдзингама начали постепенно проходить. Большую часть дня они проводили за бильярдом, а половину ночи – за экартэ; дамы иногда приходили в бильярдную, чтобы следить за их игрой. Майор смеялся и болтал, выделывая кием разные трюки, и рассыпался в комплиментах присутствующим дамам, пока шары катились по зеленому сукну. Артур же Вальдзингам, напротив, играл с каким-то лихорадочным азартом; он как будто никогда не уставал и не скучал за бильярдом и оставлял его с сожалением, а во время игры в экартэ постоянно требовал продолжения и удерживал своего друга за карточным столом еще долгое время после ухода дам. Если бы кто-то увидел этих двух мужчин, склонившихся над картами, он сказал бы, что майор играет только из любопытства или из снисхождения к другу, между тем как для капитана игра была глубоко укоренившейся страстью.

      Пока в замке происходили все эти события, сторож Жильберт Арнольд, стоя за дверью, курил, по обыкновению, свою трубку, следя взглядом ненависти и зависти за гостями и обитателями поместья.

      – Итак, у капитана неизвестно какого, который явился неизвестно откуда, гостит один из его друзей, – сказал он жене спустя несколько дней по приезде майора. – Он, вероятно, думает, что мой сын падет ниц, чтобы доставить ему удовольствие попирать его ногами; эти господа всегда ждут чего-то подобного. Но мы не сделаем этого, не правда ли, Джим? – добавил он, обращаясь к сыну, качавшемуся на калитке.

      – Чего мы не сделаем, папочка?

      – Мы не упадем на землю, чтобы богачи топтали нас своими блестящими сапогами, ведь так, Джим?

      – Нет, папочка, по доброй воле мы не сделаем этого, – ответил мальчик, лукаво взглянув на нахмуренное лицо отца.

      Жильберт расхохотался.

      – Ты весь в меня, мой сын, – настоящая молодая поросль старого дуба… К черту унижения, к черту заискивание и раболепие перед господами, когда они бросают нам крошки со своего стола!

      – Папочка! – воскликнул мальчик. – Вон капитан, господин с усами и сэр Руперт! Они идут к ограде.

      – А! Не исключено, что ты получишь шесть пенсов, если подойдешь к ним. Бери их деньги, но не позволяй унижать себя, Джим; это тебе мой совет.

      Мальчик кивнул головою и, спрыгнув с калитки, побежал в аллею.

      – Артур, – спросил майор,