Фронтовик. Убить «оборотня». Юрий Корчевский

протянул ему маленький пистолет. Андрей сразу узнал его: «маузер» калибра 6,35 мм – небольшой, карманный. Хлопушка по большому счету, но если в лоб да еще с близкого расстояния – то насмерть.

      Андрей забрал оружие.

      – Где взял? – строго спросил он.

      – У Мишки вчера в карты выиграл.

      – Вот скажу отцу, он тебе уши надерет!

      – Он утром рано уходит, а приходит за полночь!

      – Где он у тебя работает?

      – На номерном заводе. Дядя Андрей, не говори! Он ремнем больно отходит.

      – Оружие – не игрушка. Вдруг выстрелит? Убьешь еще кого-нибудь невзначай.

      Андрей сунул пистолет в карман.

      – Брось играть в карты. Всегда найдется кто-то, кто играет лучше тебя, без порток оставит.

      Сочтя воспитание соседа оконченным, Андрей отправился на службу. На разводе была перекличка, наряды, а потом получение оружия.

      После войны у милиционеров появились по штату пистолеты и револьверы. Во время войны короткоствольное оружие по большей части изъяли в армию, и постовые были на службе с винтовками. Неудобна она была для милицейской службы – длинна и тяжела. В ближней схватке пистолет удобнее, тем более что у бандитов всех мастей оружия было в избытке.

      Андрей подошел к Колоколову:

      – Здравия желаю.

      – Правильно желаешь. Сегодня ночью «вохровца» на станции зарезали, и из вагона обувь вынесли. Много, в руках столько не унесешь. Видать, машина была. В оперчасти сказали к барыгам-спекулянтам приглядываться, не начнут ли торговать сапогами.

      – Понял.

      – Говорят, банда объявилась. Знак свой оставляют – черную кошку на стене рисуют.

      – Зачем?

      – Для форсу бандитского.

      Андрей не знал, что вскоре вся Москва только и будет, что перешептываться о «Черной кошке». Страху она нагонит на обывателей много, но в итоге будет ликвидирована МУРом.

      Два года подряд – в 46-м и 47-м – в стране была засуха, неурожай. Продовольствия стране не хватало, да еще СССР поставлял продукты Польше, Чехии, Венгрии, половине Германии и странам, попавшим в зону влияния Советского Союза по Ялтинскому договору. Потому воры не гнушались ничем – ни продовольствием, ни обувью, ни вещами. Они знали, что на барахолке купят все, и причем не только за стремительно обесценивающиеся деньги, но и за изделия из благородных металлов, у кого они сохранились.

      Люди побогаче или имевшие доступ к продовольственным закромам скупали за бесценок уникальные, порой не имеющие цены вещи. За пару буханок хлеба или полмешка муки они приобретали картины, подсвечники, раритетные книги. Как и в любой стране во время кризиса, первые годы после войны жулье в Советском Союзе богатело, а народ выживал.

      Но на стихийных рынках и обманывали часто. Андрею запомнилась женщина бальзаковского возраста интеллигентного вида, плакавшая навзрыд: она отдала пару старинных серебряных подсвечников за две рыбины, оказавшиеся муляжами из музея.

      Военнопленных Советская власть кормила лучше, чем свой народ.

      Барахолки были в каждом районе,