Фронтовик. Убить «оборотня». Юрий Корчевский

ребята – вроде тебя. Искореним преступность и заживем!

      – Так из лагерей отсидевшие выйдут!

      – Перекуются. Ты смотри: как война закончилась – народу послабление пошло. К каждому Новому году Указ – цены снижают. Пусть и ненамного, а душе приятно. Заботится о народе товарищ Сталин.

      В ответ на это Андрей только вздохнул. Люди в общей массе одеты плохо, одежда все больше изношена, черных и серых цветов; лица у людей усталые. Если кто и смеется – так это дети и молодежь. А он видел, как бюргеры живут – где дома снарядами и бомбами не разрушены, как на картинке. И только у нас коммунальные квартиры с клопами и тараканами.

      Капитан подошел к бабкам, торгующим семечками:

      – Разойдись! Не положена стихийная торговля!

      Бабульки молча собрали семечки в мешочки и отошли за угол.

      – Товарищ капитан! Мы уйдем – они же вернутся!

      – Обязательно! Им ведь тоже на что-то жить надо, внуков поднимать – после войны родители есть не у всех. Нешто я не понимаю? Не зверь какой!

      – Тогда зачем гонять?

      – Порядок должен быть, уважение к власти.

      В сопровождении Андрея капитан обошел несколько точек, где несли службы постовые. У одного постового он оставил Андрея:

      – Сержант Колоколов служит давно, службу знает. Участок сложный, но есть чему поучиться. Побудешь у него стажером.

      – Есть, – молодцевато козырнул Андрей.

      Капитан ушел.

      – Ну, давай знакомиться, стажер. Старшина Колоколов, Василий Тимофеевич.

      – Сержант Фролов Андрей, можно без отчества.

      – Андрей, ты не вертись, днем тут спокойно. А вот как стемнеет, всякая шушера из щелей полезет – через кусты от нас железная дорога. Вот братва на «железку» ходит, вагоны вскрывает. Но «железка» – не наша вотчина, там транспортная милиция есть, военизированная охрана. Их задача – кражи не допустить. А уж если ворам повезло да стянули что-нибудь, они сюда побегут. Тут уж не зевай, хватай. К тому же через железную дорогу люди ходят – на той стороне заводы да фабрики. Смена в одиннадцать ночи заканчивается, грабителям самое раздолье – особенно когда зарплата. Я уж и числа выучил. На «Большевике» шестнадцатого, а на «Коммунаре» десятого. И артели есть, но у них зарплату нестабильно дают, когда как. Сегодня у нас какое число?

      – Вроде двенадцатое.

      – Не «вроде», точно знать надо. Через четыре дня на «Большевике» зарплата будет. Работяги в пивные пойдут да в рюмочные – отметить. Представь: поздний вечер, работяга подвыпивший, железная дорога, кусты. Треснут по башке и оберут как липку. Очухается утром – башка болит, карманы пустые. Сам ли потерял с перепою или обобрал кто – не помнит.

      Они сходили в столовую, пообедали.

      – Слышал я – указ вышел на днях, усиливающий наказание за воровство и грабежи? – спросил старшина после обеда.

      – Не читал еще. Мне капитан Васильев только Уголовный кодекс давал.

      – В газетах было, но коротко. Стало быть, доведут еще до сведения.

      Как позже узнал Андрей, речь шла об Указе от 4 июня 1947 года.

      Москва