Фронтовик. Убить «оборотня». Юрий Корчевский

быстро. Кобура револьвера, где было положено носить штатное оружие, имела неудобную застежку, и это отнимало драгоценные секунды на расстегивание. Но никуда не денешься – форма.

      Тетка показала грамоту его всем соседям, похвалилась.

      А потом пришли новогодние праздники. Отмечаться они стали недавно, раньше считались наследием царского прошлого, отрыжкой гнилого капиталистического мира. Правда, Андрей в душе считал: год меняется, при чем здесь царь или православная вера? Просто дата, некий рубеж, Рубикон.

      Зима выдалась холодной, и Андрей решил с зарплаты купить бурки – нечто вроде утепленных сапог. В отделе выдавали валенки для несения службы. Стоять на месте или идти в них было можно, но вот бежать было затруднительно. А бегать на службе приходилось: то карманника догнать, то к месту грабежа успеть.

      В службу Андрей втянулся. Хлопотная, зачастую опасная, с перестрелками, но она ему нравилась: все лучше, чем вагонетки с кирпичом на заводе возить. Зарплата, правда, скромная, ниже заводской, зато форму выдают, об одежде беспокоиться не надо. И проезд в общественном транспорте – в автобусах или трамваях – бесплатный. К тому же после службы в разведке обычная работа – на заводе или в какой-нибудь артели – его уже не прельщала, казалась пресной, скучной: каждый день одно и то же. А в милиции каждый день происшествия, и ни один день не был похож на другой. Главное же – он осознавал свою нужность людям, обществу: все-таки не бумажки перекладывает в конторе, самое что ни на есть мужское занятие. Конечно же, он замечал и косые взгляды, и шипение сквозь зубы в спину: «Мусор», – но со временем перестал обращать на это внимание – своего рода издержки профессии.

      Постепенно Андрей обзавелся стукачами-информаторами. Без них на службе нельзя, их имели все спецслужбы – милиция, НКВД. Иногда они сообщали действительно важные, ценные сведения о преступниках: кто совершил грабеж, где обретается, кому краденое продал.

      Стукачей Андрей в душе презирал: предатель – он и есть предатель, в какой бы среде он ни был. Но пока они были нужны. Правда, приходилось закрывать глаза на их проделки, идти на своеобразный сговор – даже на сделку. Ты мне сдаешь того, кто обворовал квартиру на проспекте Буденного, а я делаю вид, что не знаю о краже велосипеда у здания артели на Пролетарской.

      Но когда информаторы все-таки наглели, совершали преступление серьезное, садились в тюрьму или лагерь, то они и в лагере стучали на сокамерников сотрудникам спецчасти, получая за это дополнительное питание или послабление режима. Однако если об измене узнавали урки или паханы, расправа следовала незамедлительно. В укромном углу убивали заточкой – заточенной на наждаке арматуриной. Или происходил несчастный случай, скажем – на лесоповале на стукача падало дерево. Конвой к таким случаям относился спокойно: на погибшего составляли акт и хоронили его в общей могиле. Для сотрудников охраны или спецчасти главное – чтобы не было побегов.

      Андрей постепенно узнавал о тонкостях службы, набирался опыта. Не обо всем было прописано в законах, кое-чем, исходя из своего опыта, делились сослуживцы, да и