Когда ты рядом. Светлана Талан

они такие всемогущие, то сделали бы так, чтобы туман рассеялся.

      – Ха-ха-ха! – громко засмеялся мужчина с лохматой, словно неухоженная болонка, головой, его попутчик. – Ну ты, Попандос, даешь!

      От его громкого смеха сзади, в закрепленной ремнями корзинке, зашевелился младенец, несколько раз причмокнул и, убедившись, что пустышка на месте, снова затих.

      – Не ори, Парамон, – сделал замечание водитель. – Разбудишь – сам успокаивать будешь.

      – О нет, только не это! Я в няньки не нанимался и за детьми ухаживать не умею. Слышь, Петь, – обратился он к другу по имени, – а у тебя дети есть?

      – Боже упаси! Не хочу иметь такого добра и даром. А у тебя?

      – Может, где-то и есть, но я об этом не знаю, – снова засмеялся Парамон, но уже гораздо тише. – Это как-нибудь потом. Куда мне спешить?

      – А не поздно нам будет?

      – Дети – дело нехитрое. Но где найти такую, чтобы была хорошей матерью? Ты видел таких?

      – Я – нет. Одни шалавы вокруг. Кроме «бабок» ничего их не интересует.

      – И чем больше, тем лучше, – поддержал его Парамон.

      – Да, брат, вот такой попандос получается, – сказал Петр, и Паша усмехнулся, подумав, что от его друга прозвище Попандос не отцепится никогда. При каждом удобном случае тот вздыхал и заканчивал свои размышления поговоркой «Вот такой попандос получается». А вот к нему, Паше, прилипло как банный лист прозвище Парамон. Конечно, оно было не таким обидным, как у Петьки. Фамилия его была Пономарев, а имя – Павел. Как, кроме Парамоном, его еще можно назвать?

      – Ни хрена на дороге не видно, – сказал Попандос. – А хозяйка заладила свое: «Поезжай, привези от мамы малыша. Я уже так по нему соскучилась». Можно подумать, она скучала за ним, когда валялась под солнцем Гаити!

      – Или что будет с ним носиться, – добавил Парамон, – опять все свалит на плечи няньки.

      – Почему все? Подойдет к ребенку, посюсюкает: «Ах ты моя крошка, мой ангелочек! Я твоя мамочка. Мамочка любит своего мальчика!» – передразнил хозяйку Попандос. – Тьфу! Противно слушать! Так бы ухватил за одну тощую ножку да за другую и разорвал на две половинки, как жабу!

      – Ну, не скажи, брат! – взмахом руки остановил его Парамон. – Эта жаба – наша кормушка. Где ты еще столько бабок заработаешь?

      – Это ты точно заметил.

      – Вспомни, сколько мы имели в месяц, пока не устроились к этой жабе охранниками, а?

      – Сколько? В месяц меньше, чем здесь за один день.

      – То-то же! И что, плохо нам сейчас?

      – Все хорошо, но как стукнет жабе что-то в голову – хоть стой, хоть падай!

      – А ее шибздику? То же самое.

      – Харэ базарить. Тебе жрать охота?

      – Ха-ха-ха! Мне всегда жрать хочется. Что ты предлагаешь? Эта жаба хоть бы бутерброд нам в дорогу дала!

      – Кучу подгузников в придачу к маленькому принцу тебе, а не бутерброд!

      – В натуре, давай похаваем где-нибудь.

      – Сейчас будет какая-то забегаловка. Там перекусим. Только как ее увидеть в таком тумане?

      – Я буду смотреть, а ты поезжай