Вендари. Книга вторая. Виталий Вавикин

сказал, что принесет ей чистое постельное белье.

      – Я все еще могу уйти рано утром, пока ты спишь, – сказала Мэйдд, когда он вернулся из спальни. Макс долго смотрел на нее, затем качнул головой. – Макс! – позвала она, когда он, забрав сигареты, хотел оставить ее одну в гостиной. – Ты не мог бы остаться со мной? – на ее губах появилась неловкая улыбка. – Этот старый диван достаточно большой, а мои сны, когда Гэврил рядом, такие ясные, что…

      – Хочешь, чтобы я разбудил тебя, как только тебе приснится кошмар?

      – Если тебе не сложно.

      – Не сложно.

      Макс закурил еще одну сигарету, сел на стул и долго смотрел, как Мэйдд неловко застилает диван. Потом она позвала его к себе.

      Глава вторая

      1902 год. Вена. Четырнадцатая выставка Сецессиона.

      Саша Вайнер приехала сюда только для того, чтобы увидеть свою скульптуру. Полотно пассажирской железной дороги тянулось вдоль русла реки Вены. Саша Вайнер никуда не спешила. Для нее этот день должен был стать хорошим отдыхом. Легкое волнение, которое появилось, когда она увидела созданное из каменных параллелепипедов здание, было приятным, почти желанным. Саша остановилась, запрокинула голову. Центральный шестигранник здания был увенчан позолоченным куполом. Орнамент фасада переливался желтыми лавровыми листами. Чуть выше, на фронтоне, находилась надпись: «Каждому времени – свое искусство, каждому искусству – своя свобода».

      Саша Вайнер прочитала эту надпись вслух, но думать о том, что хотел этим сказать художественный критик Людвиг Хевеши, у нее не было ни малейшего желания. Ведь если фраза эта находится над главным входом в венский дом Сецессиона, значит она важна, а понять художников или скульпторов порой бывает очень сложно. Для этого нужно время и много головной боли, прежде чем удастся проникнуться их видением мира. По крайней мере, именно таким был художник, с которым она познакомилась в Париже во время летних гастролей ее балетной труппы.

      Он представился как Эдгар Дега и без лишних прелюдий предложил неплохие деньги за возможность нарисовать ее. На вид ему было далеко за шестьдесят, и он очень плохо видел. Когда они пришли в его мастерскую, Саша удивилась, что картина, которую он собирается создать, будет сделана углем.

      – Это лишь набросок, – пояснил художник.

      – Хорошо, – сказала Саша Вайнер. – Что мне теперь делать?

      – Просто двигайся. Делай то, что ты делала вчера на сцене, но не забывай, что это жизнь.

      – Не знаю, смогу ли я, – призналась Саша.

      Она долго смущалась и не могла раскрепоститься, пока художник не попросил ее раздеться. Тогда все встало на свои места. Саша подумала, что в конечном счете удастся заработать на пару хороших платьев и дорогое украшение, потому что деньги у этого художника явно водились, но все закончилось лишь рисунками. Теряющие зоркость глаза художника цепко следили за ней, изучали ее, но…

      Когда Саша уходила он пообещал ей, что сделает скульптуру из воска, которую его друг переведет в бронзу.

      – Возможно, ее выставят в твоем городе, –