.

в мешки, в квартире чем-то пахло. Запах был сам по себе тошнотворный, но навеял почему-то трогательные воспоминания. Я вспомнила школьные годы и нас с Лягусиком за одной партой. Я увидела перез собой перепуганное лицо нашей учительницы химии… Что-то я у нее спросила… или она у меня? Шла лабораторная, на каждом столе в кабинете химии стояли штативы с пробирками, и я спросила…

      Точно!

      Я спросила:

      – Любовь Афанасьевна, почему у всех в колбе получилось красное, а у меня такое зелененькое?

      И она заорала не своим голосом:

      – Ложись!

      Сама, конечно, плюхнулась в проход между столами первой. Поэтому и осталась жива. Мне взрывом подпалило волосы и щеку, но я хоть успела заслонить Лягусика. А новые стекла в кабинете оплатил дядя Ваня.

      Эти трогательные воспоминания совершенно не вязались с картофельными очистками, но ведь они почему-то ожили? Прикиньте – никогда я не вспоминала уроков химии, эта наука, по крайней мере в том виде, в каком ее преподносят школьникам, нормальному человеку ни к чему, а тут вдруг вспомнила.

      Но я отогнала сентиментальные воспоминания.

      Прежде всего, следовало узнать – куда Наталья подевала очищенную картошку.

      Конечно, я могла рассказать ментам про картошку. И осталась бы у разбитого корыта! А мне страшно хотелось провести свое расследование, не хуже, чем Яша Квасильева, и получить прикладом мушкета по затылку, и чтобы полковник Запердолин меня спас! Вот только стодолларовых бумажек, чтобы дарить их честным старушкам, у меня не было. Ну так я и отработать могу, полы там помыть, на базар сбегать…

      В общем, решение было принято.

      И я тихонько запела песню, которой научилась от папаньки и его приятелей. Пою я ее не каждый день, а только перед активными действиями. Лучшего случая, чем расследование убийства, и не придумать!

      Итак, я очень тихо, чтобы не услышали копошившиеся в гостиной менты запела:

      – На дело, жохи!

      Ночь без балдохи –

      Вот лучшая для нас пора.

      Кирнем немножко

      Перед дорожкой

      И за душник возьмем бобра.

      Решив с чертями

      Тряхнуть костями,

      Стригите быдло втихаря,

      Марухам в грабки

      Справляйте бабки,

      Не ботайте по фене зря!

      И зырьте!

      И зырьте!

      И зырьте, нет ли где шныря!

      Но один все же услышал и выглянул.

      – Ты еще здесь? Свободна! – рявкнул он на меня.

      И я умелась.

      Но не просто так умелась, а прихватила с полочки связку ключей.

      Не подумайте чего плохого – мародерствовать я не собиралась. Я просто хотела ночью провести свой обыск, более целенаправленный, и выйти на след очищенной картошки.

      Первым делом я растолкала жильцов, собравшихся на лестнице.

      – Чего кучкуетесь? Трупа не видали?! – напустилась я на них. – А ну, живенько рассосались! В свидетели попасть хотите?!

      В самом деле, им тут нечего было толочься. Вот Яша