Зеленые холмы Африки. Проблеск истины. Эрнест Хемингуэй

охоты на куду?

      – Да, охоты на куду и много чего другого.

      – А чего – другого?

      – Много всего – разного.

      – А вы знаете, что вам нужно?

      – Да.

      – И вам действительно доставляет удовольствие ваше теперешнее бессмысленное занятие – охота на куду?

      – Не меньше, чем посещение Прадо.

      – Вам это кажется равноценным?

      – Мне нужно и то и другое. И еще много чего.

      – Естественно. Так и должно быть. Но неужели это занятие что-то дает вам?

      – Несомненно.

      – И вы знаете, что вам нужно?

      – Конечно. И всегда получаю это.

      – Такие удовольствия требуют денег.

      – Я их всегда могу заработать, а еще мне везет.

      – Тогда вы счастливчик.

      – Пока не думаю о других людях.

      – Выходит, вы думаете о других?

      – Да, думаю.

      – Но ничего для них не делаете?

      – Абсолютно ничего.

      – Совсем ничего?

      – Ну, может чуть-чуть.

      – А как вы думаете, стоит вам писать – по большому счету?

      – Да.

      – Вы в этом уверены?

      – На все сто.

      – Такая уверенность радует.

      – Еще как! – сказал я. – Это одна бесспорная радость в нашем писательском труде.

      – Ваша беседа становится чрезмерно серьезной, – вмешалась жена.

      – Но тема действительно серьезная.

      – Вот видите, к каким-то вещам он относится серьезно, – сказал Кандиски. – Я чувствовал, что ему не только куду интересны.

      – Сейчас каждый готов отрицать важность этого вопроса, избегают даже разговоров на эту тему, а если кто-то все же пытается что-то делать, уверяют, что он ничего не добьется. А все потому, что добиться чего-то стоящего здесь очень трудно. Тут должны сойтись несколько факторов.

      – Вы это о чем?

      – О том, как можно писать. О том, насколько значительной может быть проза, если пишешь серьезно и тебе везет. Тут можно достичь и четвертого и пятого измерений.

      – Вы действительно в это верите?

      – Я это знаю.

      – А если писателю такое удастся?

      – Тогда ничего больше не имеет значения. Ничего важнее этого писатель сделать не может. Конечно, можно и провалиться. Но шанс на успех есть.

      – Вы, наверное, говорите о поэзии.

      – Нет. То, о чем я говорю, сложнее поэзии. Такой прозы еще нет. Но написать ее можно – без ухищрений и вранья. Без всего того, что со временем портится.

      – А почему никто ее не написал?

      – Тут много причин. Во-первых, нужно обладать талантом, большим талантом. Таким, как у Киплинга. Еще самодисциплиной, как у Флобера. Потом четким представлением о том, чего ты хочешь добиться, и совестью абсолютной, как эталон метра в Париже, чтобы не впасть в фальшь. Писатель должен быть также умным и бескорыстным и иметь достаточно сил, чтобы выжить. Попробуйте найти все в одном человеке, который к тому же смог бы противостоять всем влияниям,