Кондотьер: Ливонский принц. Король. Потом и кровью. Андрей Посняков

бодро отрапортовал Альфонс. – Велите их повесить… или головы рубить?

      Королевский бивуак был разбит километрах в трех от Ревеля, в какой-то недавно захваченной мызе с просторным двором, деревянным, на каменной обширной подклети домом и многочисленными сарайчиками да амбарами. При одной только вести о приближении московитско-ливонского войска хозяева мызы бежали, прихватив с собой все более-менее ценное. Остальное прибрали к рукам слуги да местные крестьяне эсты, вскоре явившиеся к Арцыбашеву засвидетельствовать свое почтение и уважение. Брать с них было даже наемникам нечего – эстонские земледельцы и так пребывали в крайней бедности и нужде, так что опасаться им было нечего. Как в древнем советском фильме: «Красные придут – грабят, белые придут – грабят»… Единственное, крестьяне попросили не жечь поля. Что им и было обещано поистине с королевской щедростью, так что слава о «добром короле Магнусе» уже пошла гулять по всем окрестностям, что немало способствовало пополнению ливонского войска охочими людьми.

      – Так, ваше величество… все же головы отрубить? Или повесить?

      – Не знаю, – вздохнув, Леонид устало махнул рукой. – Как у вас принято?

      Здоровяк улыбнулся:

      – Тогда уж лучше повесить. Проще. Головы рубить – тут палач бы опытнее нужен, а у нас такого нет.

      – Повесить? Головы рубить?! – в неожиданной ярости вскинулся «Магнус». – А может, еще проще будет их отпустить на все четыре стороны?

      – Можно и отпустить, ваше величество, – здоровяк равнодушно кивнул. – Под честное слово. Чтоб не воевали с нами никогда.

      – Слыхали? – Арцыбашев сурово посмотрел на пленных. – Даете слово?

      – Даем, господин король! Богом-Христом клянемся!

      Двое пленников поспешно бросились на колени. А вот третий – нет! Как стоял, так и остался стоять, лишь посматривал нагло. Высокий, чуть сутулый, с длинными спутанными космами и бритым лицом. Дворянин, судя по остаткам одежды. Или просто бюргер.

      – А ты что ж? – удивленно хмыкнул Леонид. – Предпочитаешь повешение?

      – Я дал слово магистрату, – сутулый нахмурился. – Обещал воевать с вами до конца.

      Король покачал головой:

      – Ну, обещал так обещал… Этих двоих увести да выгнать. А с тобой… – он вновь повернулся к пленному. – С тобой… Ты что же, лучше других себя считаешь? Лучше своих товарищей?

      – Они простолюдины, а я – рыцарь! – спокойно сказал избитый. – Негоже рыцарю не держать данное слово.

      – Даже данное простолюдинам-бюргерам? – Арцыбашев издевательски хмыкнул. – Ну-ну.

      – Просто это мое слово, – неожиданно улыбнулся пленник. – И дал я его не только ревельскому рату, но и племяннику короля Швеции!

      Ох, как не хотелось Леониду ни вешать, ни рубить головы! Но этот упрямец сам лез в петлю. И отпускать его просто так, не взяв клятвы, было нельзя – свои бы не поняли. Что ж… Хотя…

      – Заприте его пока в сарай, – подумав, распорядился «Магнус». – Впроголодь