Тени Черного леса. Алексей Щербаков

вытянулся солдат.

      – К одноногому бегом марш!

      – Я по-немецки…

      – На слова «цвай шнапс» тебя хватит. И скажи еще «лейтенант». Он поймет, что для меня. Бегом, я сказал!

      Но выпить не удалось. Молодой, выскочив, вскоре ворвался с вытаращенными глазами.

      – Товарищ старший сержант! Там стреляют!

      – Из чего?

      – Да… – замялся Егоров. В самом деле, где б он умел научиться различать звуки выстрелов?

      – Мать твою! Сколько раз стреляли?

      – Два…

      Мельников схватил автомат.

      – Копелян, Никифоров, за мной! Егоров, показывай, где и что.

      Они выскочили на ночную улицу.

      – Где?

      – Вон откуда-то оттуда.

      – Егоров, не маячь посреди улицы, прижмись к домам, идиот! И бегом обратно в дом! – прикрикнул Сергей на салагу.

      Трое бывалых солдат двинулись по разным сторонам улицы. Вокруг висела глубокая провинциальная тишина, которую нарушал только треск кузнечиков. Городок спал. Луна с неба таращилась на зрелище, казалось бы, уже ушедшее в прошлое – на трех людей с «ППШ», крадущихся вдоль стен. Никакого движения в домах не наблюдалось. Глухомань глухоманью – но война все-таки наложила свой отпечаток на местных обывателей. При звуках выстрелов люди старались не высовывать носа.

      …Впереди показалась тень. Мельников вскинул автомат, но в последнюю минуту удержал палец, уже готовый нажать на курок. Он разглядел одноногий силуэт того самого инвалида, к которому не добежал Егоров.

      – Фридрих, чтоб тебя… – Мельников загнул чрезвычайно многосложное немецкое ругательство. – Под Сталинградом тебя не убили, так хочешь, дома пулю получить?

      – Я слышал – стреляли. Из нашей… Из маузеровской винтовки. Откуда-то оттуда, где развалины пивоварни, – Франц показал рукой в темноту в сторону низкого холма.

      – Куда стреляли, не понял? – спросил между тем лейтенант.

      – Я думаю, вон по тому дому. – Немец кивнул на строение, стоящее на краю городка. – Я слышал звон стекла…

      – Поглядим, по кому это ведут огонь. Ованес, двигаем. Никифоров, прикрой.

      Вряд ли, конечно, стоило ждать от этого дома каких-нибудь неожиданностей, но лучше уж перебдеть, чем недобдеть. Они перебежали к небольшому дому, похожему, как и все остальные, на красивую игрушку. Добежали до крыльца и прижались к стене. Следом подтянулся ефрейтор.

      – Я думаю, оттуда стрелять не станут, – сказал он.

      – Мне тоже так кажется.

      Мельников резко дернул дверь. Она была заперта, но со второго раза что-то треснуло, а с третьего щеколда слетела. Сергей проскочил в прихожую и оказался в гостиной. На большом круглом столе горела керосиновая лампа. В деревянном кресле с высокой спинкой сидел человек – тоже немолодой, как и вчерашний убитый. У него была аккуратно прострелена голова. Оконное стекло было разбито.

      – Дела… – покачал головой появившийся Копелян. – Еще один убитый старый немец…

      – Посмотри лучше