Как закалялась сталь. Николай Островский

будешь много гавкать, то сразу поставлю тебе блямбу на фотографию. Подумаешь, пешка, только что поступил и уже форс давит.

      Судомойки, сдавшие свое дежурство вновь прибывшим, с интересом наблюдали за разговором двух мальчиков. Нахальный тон и вызывающее поведение мальчишки разозлили Павку. Он подвинулся на шаг к своей смене, приготовясь влепить мальчишке хорошего леща, но боязнь быть прогнанным в первый же день работы остановила его. Весь потемнев, он сказал:

      – Ты потише, не налетай, а то обожжешься. Завтра приду в семь, а драться я умею не хуже тебя; если захочешь попробовать – пожалуйста.

      Противник отодвинулся на шаг к кубу и с удивлением смотрел на взъерошенного Павку. Такого категорического отпора он не ожидал и немного опешил.

      – Ну ладно, посмотрим, – пробормотал он.

      Первый день прошел благополучно, и Павка шагал домой с чувством человека, честно заработавшего свой отдых. Теперь он тоже трудится, и никто теперь не скажет ему, что он дармоед.

      Утреннее солнце лениво подымалось из-за громады лесопильного завода. Скоро и Павкин домишко покажется. Вот здесь, сейчас же за усадьбой Лещинского.

      «Мать, наверное, не спит, а я с работы возвращаюсь, – думал Павка и пошел быстрее, посвистывая. – Получилось не так уже скверно, что меня из школы выперли. Все равно проклятый поп не дал бы житья, а теперь я на него плевать хотел, – рассуждал Павка, подходя к дому, и, открывая калитку, вспомнил: – А тому, белобрысому, обязательно набью морду, обязательно».

      Мать возилась во дворе с самоваром. Увидев сына, спросила тревожно:

      – Ну как?

      – Хорошо, – ответил Павка.

      Мать хотела о чем-то предупредить. Он понял: в раскрытое окно комнаты виднелась широкая спина брата Артема.

      – Что, Артем приехал? – спросил он, смутившись.

      – Вчера приехал и останется здесь. Служить будет в депо.

      Павка не совсем уверенно открыл дверь в комнату.

      Громадная фигура, сидевшая за столом спиной к нему, повернулась, и на Павку глянули из-под густых черных бровей суровые глаза брата.

      – А, пришел, махорочник? Ну, ну, здорово!

      Не предвещала Павке ничего приятного беседа с приехавшим братом.

      «Артем уже все знает, – подумал Павка. – Артем может и отругать, и поколотить».

      Побаивался Павлик Артема.

      Но Артем, видно, драться не собирался; он сидел на табурете, опершись локтями о стол, и смотрел на Павку неотрывающимся взглядом – не то насмешливо, не то презрительно.

      – Так ты говоришь, университет уже закончил, все науки прошел, теперь за помои принялся? – сказал Артем.

      Павка уставился глазами в потрескавшуюся половицу, внимательно изучая высунувшуюся шляпку гвоздика. Но Артем поднялся из-за стола и пошел в кухню.

      «Обойдется, видно, без припарки», – облегченно вздохнул Павка.

      Во время чаепития Артем спокойно расспрашивал Павку о происшедшем в классе.

      Павка рассказал все.

      – И что с тобой будет дальше, когда ты таким хулиганом