Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М.К. Любавский

что стоимость этих преобразований оплачена народной массой, которая «изнемогала под бременем налоговых тягостей и натуральных повинностей»[365]. Но как у учителя, так и у ученика при обрисовке личности Петра I (типичного представителя «просвещённого деспотизма»[366]) и его политики отсутствует понимание классовой основы сути самодержавия. По Любавскому, Петр прибегал «к обирательству только под давлением неизбежных государственных нужд»[367]. Создание «регулярного европейского полицейского» государства итог его деятельности[368]. Время Петра это та грань, с которой начинается второй этап «новой русской истории».

      Главной его чертой, особенностью, как утверждает Любавский в предисловии к спецкурсу «История царствования Екатерины II», прочитанному весной 1911 г. студентам университета, есть кульминационное развитие двух основных течений, начавшихся еще в XVII в.: «превращение старого военнослужилого класса в земледельческий», господствующий политически и социально над остальным народом, постепенное порабощение земледельческого класса, полное развитие и господство крепостного права[369]. Тесное сочетание этих двух течений и определило характер XVIII в., с ними были связаны все черты быта. Хотя этой формулировки и нет в курсе по истории XVIII в., но полное текстуальное сходство второй его части с текстом спецкурса позволяет говорить о сохранении прозвучавшего в 1911 г. тезиса. Рассказ ученого о XVIII в. и строится на раскрытии этого положения на конкретно-историческом материале. Рассмотрение основных аспектов социально-политической и социально-экономической жизни России XVIII в. на основе законодательства Любавский приводит к заключению о дворянских тенденциях в мероприятиях правительства и в это время («расширялись права и привилегии дворянства и суживались права других классов общества, особенно крестьян»[370]). Результат этих мер развитие «социальной пропасти между землевладельцами и земледельцами»[371], которая все более и более увеличивалась и вследствие тех культурных перемен, которые произошли в быту высших классов русского общества[372].

      Оценки Любавским крепостного права как тормоза для развития русской экономики, обрекавшего ее «на рутину и застой»[373], резко отрицательное отношение к нему как системе «рабовладения», взгляд на помещиков второй половины XVIII в. как на паразитическое сословие («состоятельный материально, но бедный духовно класс дворян»[374]) все это характеризует с достаточной полнотой его взгляды по крестьянскому вопросу. Но в понимании причин проволочки с отменой этих античеловеческих порядков он опять показывает себя «государственником». Препятствием к раскрепощению крестьян явилась якобы незначительность населения на весьма значительной территории, вследствие чего «правительству поневоле приходилось приписывать крестьян, а помещикам укреплять за собой рабочие руки»[375]. Характеристика второй половины XVIII в. наполнена кричащими

365

Там же. С. 198.

366

Там же. С. 237, 247, 259, 263, 269, 290, 305, 341.

367

Там же. С. 235.

368

Там же. С. 269.

369

Там же.

370

Там же. С. 259.

371

Там же. С. 305, 343.

372

Любавский М. К. История царствования Екатерины II. Курс, читанный в имп. Московском университете весной 1911 г. С. 3.

373

Любавский М. К. Русская история XVII первой четверти XVIII вв. … С. 49, 85–86.

374

Любавский М. К. Русская история XVII первой четверти XVIII вв. … С. 98.

375

Там же.