Завтрашний взрыв. Иван Алексеев

пойдем, коли так. Провожу я тебя до твоего ночлега, а то еще споткнешься в темноте невзначай, – не терпящим возражений, чуть насмешливым тоном скомандовал Степан. – Шагай вперед!

      Мужик послушно затрусил на полусогнутых ногах по направлению к соборной площади. Когда они пересекали площадь, над монастырской стеной взошла полная луна, залив все обширное пространство перед храмом ярким холодным светом.

      – А ну, постой-ка, приятель! – приказал стражник шедшему впереди мужику. – Желательно мне твою личность разглядеть, да вопросы кой-какие задать.

      Тот мгновенно замер, пригнулся, словно ожидая удара сзади.

      – Поворотись, поворотись, – с прежней насмешливой интонацией произнес Степан. – Встань к лесу задом, а ко мне передом! Да поведай, кто ты есть таков, и как в монастырь попал. Коромысло-то покуда опусти.

      Мужик неловко повернулся, опустил коромысло, исподлобья робко взглянул на Степу. И тут же на его малоподвижном, ничем не примечательном лице промелькнуло выражение неподдельного изумления. Это короткая, почти мгновенная смена эмоций не ускользнула от внимательного взгляда опытного стражника.

      – Что, земляк, узнал меня? – грозно, не давая мужику опомниться, выкрикнул стражник.

      Мужик, вопреки ожиданиям Степы, не сделал попытки отпереться:

      – Дык, конечно, узнал. Тебя ведь, страж Степан, почитай, пол-Москвы знает! Только…, – он сделал паузу, чуть замялся. – Только слух прошел с год назад, что, дескать, убит ты был в своей слободке, незнамо кем. Стало быть, соврали, значить, и ты, Слава Богу, живой! – мужик торопливо снял шапку и перекрестился на купола собора.

      Степе показалось, что в словах мужика прозвучала искренняя радость. Но, как известно, когда кажется – следует креститься. Стражник перекрестился вслед за мужиком и продолжил допрос:

      – Так ты-то сам кто будешь? Раз уж меня знаешь, то смотри, не ври! Все равно тебя на чистую воду выведу, да еще и огорчу потом до невозможности!

      – Зачем же мне врать-то? Лавром меня зовут. Сам-то я деревенский, да уж который год в Москве живу, на заработках. На мельницах работал, у бояр да купцов. Да водоносом тоже случалось подрабатывать.

      Степа внимательно вгляделся в лицо мужика, и ему оно показалось знакомым. Где же он мог его видеть? Но как стражник ни напрягал память, ему не удавалось вспомнить, когда и при каких обстоятельствах он встречался с этим человеком. Словно мужик был в другом обличии. «Ладно, разберемся. Никуда он не денется!» – успокоил себя Степан и задал несколько уточняющих вопросов с подвохом. Мужик охотно и без запинки поведал о московских мельницах, на которых ему довелось работать, об их хозяевах, и не попался ни в одну из Степиных ловушек. Судя по всему, мужик рассказывал о себе чистую правду.

      – А как же ты из Москвы-то в наш монастырь попал? Навстречу крымскому набегу, что ли, подался, покуда добрые люди, от него спасаясь, наоборот, в Москву шли?

      – Дык ведь я ж еще по весне из Москвы-то ушел в Рязань. Кума у меня там. Вот к ней