Клинок Змееносца. Вадим Филоненко

ответил на какие-то свои затаенные мысли. – А что за история с Ласлем? Или это секрет?

      – Да какой там секрет, – отмахнулся Аль, подумав, что и так уже выболтал этому странному оборотню о Должниках почти все, даже то, чего не знает ни один из жителей Звездного мира, хотя те и живут с Должниками бок о бок.

      Аль вдруг удивился, что так легко пустил в свою душу постороннего. Это на него совсем не похоже. По натуре он замкнут, впрочем, как и все Должники. Почему же с оборотнем по имени Темьян он чувствует себя так легко и непринужденно и свободно рассказывает ему обо всем?

      – Ты чего замолчал? – удивился Барс, и Аль, откинув все колебания, продолжил рассказ:

      – Ласль, подравшись, нарушил запрет Наставника. А это равносильно невыполнению приказа. Но мы живем только для того, чтобы выполнять приказы…

      – Понятно, – протянул Темьян. – Его наказали? Убили?

      Аль презрительно повел плечами и брезгливо сказал:

      – Да кому он был нужен. Никто не стал бы марать об него руки. Он… в общем, он наказал себя сам, после того как в «Анналах Змееносца» появилась запись о его позоре…

      Видишь ли, все поступки Должников записываются в «Анналах». Этим фолиантам много-много тысяч лет… Наставник читал нам описания деяний каждого из Должников предыдущих поколений. Мы знаем всех их поименно. Нам известно, как они выглядели, как жили до приказа, как получали приказы, как выполняли их. Мы учились на этих примерах и мечтали оказаться достойными своих предшественников, чтобы следующие поколения Должников читали записи про нас и гордились нами…

      Всего несколько Должников не выполнили полученные приказы. Наставник читал нам и про них. И каждый раз мы испытывали глубочайшее потрясение, словно часть их позора ложилась и на нас…

      Аль сделал паузу, а потом заговорил очень тихо, уставившись взглядом на траву под ногами:

      – Самое страшное для Должника – это не выполнить приказ. Мы готовы на все, лишь бы не… – Он не договорил, чувствуя, как тугой спазм скрутил ему горло.

      Воцарилось молчание, а потом Барс ни с того ни с сего заявил:

      – Его зовут Эрхал. Он амечи.

      – Да, я знаю, – удивленно ответил Аль, машинально покосившись на сидящего в сторонке Ученика Бога.

      – Это имя у тебя в приказе на убийство? – спросил Барс.

      Аль не ответил. Ему не хотелось врать, а правды он сказать не мог. Пока не мог. До тех самых пор, пока не наступит миг выполнения приказа, когда уже ничего нельзя будет изменить.

      – Какой у тебя приказ? – настойчиво повторил Барс, и такое беспокойство прозвучало в его голосе, что Алю внезапно стало тошно.

      С таким трудом годами возводимая броня черствости и бездушия развалилась в один миг, обнажая нервы, и Аль будто снова превратился в пятнадцатилетнего мальчишку, готового сострадать и помогать. Но он не мог сейчас позволить себе эту роскошь – сострадать. Змееносец отдал ему приказ, и он во что бы то ни стало должен выполнить его. Выполнить без колебаний и сомнений. Спокойно, расчетливо, хладнокровно. Чуть позже,