Баклан Свекольный. Евгений Орел

пронеслось по аудитории.

      Самодовольный Бакланов триумфальным взглядом искал поддержки в группе. Все сидели, уткнувшись в тетрадки, чтобы не допустить зрительного контакта с Фёдором, тем самым косвенно выказывая смельчаку одобрение. Никто их них не решился бы указать куратору на ошибку, да ещё при всех.

      Косых единственный, кто не поддержал одногруппника и того не скрывал. С упрёком во взгляде покачал головой, как бы говоря: «Ну, зачем ты?»

      Контрольная началась. Бакланов решил, что коль сидит за партой один, то может писать любой из двух вариантов. Выбрав тот, что полегче, пересел на другую сторону парты.

      Минут пятнадцать – и всё написано, проверено, перепроверено… Ну, ещё один беглый взгляд… И работу можно сдавать.

      Собрав контрольные, Вересай предложила студентам ознакомиться с новым материалом, покуда закончит проверку.

      Народ окунулся в чтение. В атмосфере тотального шёпота кому-то приходили идеи, кто-то не соглашался:

      – О! Я знаю, как надо!

      – Та не! Ты шо! Куда?

      Время от времени Алевтина, отвлекаясь от проверки, молча, до боли знакомым строгим взглядом гасила страсти увлёкшихся спорщиков.

      И вдруг – как болтом по носу:

      – Бакланову – «единица» за то, что писал не свой вариант!

      – Чё это – не свой?! – шумно возмутился Фёдор, уже не страшась быть выставленным за дверь. – Я ж один сижу! Какой вариант захотел, такой и выбрал! Шо такое?!

      – Выбирать, Бакланов, будете на выборах! – ни к селу ни к городу выдала Алевтина.

      – Ну-у, я тогда не знаю… – с досадой проворчал Федя, вполоборота влево повернув корпус. Правый локоть упёрся в середину стола. Обхватив ладонью лоб, Бакланов удручённо качал головой.

      Его кислое лицо не оставило равнодушным Косых:

      – Вот тебе и свеклá, дружочек! Ну кто тебя, придурка, за язык-то тянул? Баклан ты, Федька! Баклан свекольный!

      В ответ – ни слова. Фёдор даже не слушал, что ему впаривал этот умник.

      – Косых! Прекратите немедленно! – зычно завопила Вересай, оказавшись не только вне себя, но и вне здравого смысла.

      Ситуация для педагога щепетильная. Сказать прямо – отомстила? Так об этом все и без неё догадались. Отрицать – значит обороняться, да не в свою пользу. Тогда уж не останется ни йоты сомнений, что Алевтина тупо и мелко поквиталась. Но нельзя и совсем не дать понять Бакланову, за что он схлопотал «кол».

      Как же быть?

      В классе тишина, перебиваемая гулом автомобилей за окном и доносившимся из коридора ворчанием бабы Нюры, уборщицы. Той всегда что-то не так, как надо, а точнее – не так, как в «раньшем времени».

      Вересай не нашла выхода из неловкой ситуации, но каждый для себя извлёк надлежащий урок, в том числе и Бакланов.

      В универе полагалось отрабатывать как пропущенные занятия, так и полученные «неуды». Для отработки давались отдельные часы.

      Федя пришёл на кафедру в назначенное время. Сдал одну тему, другую, а когда очередь дошла до последней, тут-то