Нам бы день продержаться…. Михаил Поляков

После этого долго чирикал стартер. И после нудного тарахтенья машина громко и бодро взревела движком, оглашая ревом окрестности. Мыльница [20] сдала, задом выезжая из-под обрушившегося на нее навеса. Полетели в стороны обломки кровли и пыль. Вопли моих радостных «туземцев» утвердили меня в мысли, что у нас есть колеса на завтра. И я поспешил к машине, вокруг которой суетился Федя.

      На удивление, повреждений было мало. Треснуло лобовое стекло. Пара балок погнула материал кабины. Федя сиял в темноте зубами.

      – Завелась! Тащ лейтенант! – сообщил он мне новость, о которой, наверное, уже знали и в Иране.

      – Фары выключи. Машину тихо, без лишних перегазовок, на ГСМ и заправь. Масло и воду проверь. Тормоза особенно. И потом марш спать – завтра на левый поедем. – Пока Федя занимается машиной, довольно стукая ключами и своими железками, я отправляюсь к зданию заставы. Я в нем так еще и не побывал с того момента, как грохнуло за горой. Крыши у здания практически не было. Мои солдаты сумели расчистить вход и проход до столовой и сушилки с умывальником. Оружейка, канцелярия, комната приказа, спальные кубрики и комната отдыха с библиотекой были завалены обвалившимся потолком. Столовую, связь, аккумуляторную очистили. Кухня пострадала менее всего, во всяком случае, потолок над ней был. И даже не потрескался.

      Повар с перевязанной головой увидел меня и туда же – доложил. Хорошо, что хоть про признаки нарушения границы не вспомнил.

      – Товарищ лейтенант, ужин закончен, продукты на доппаек получены, печка приготовлена к выпечке. По списку – минус один. – Минус один – это у нашего повара я, который еще не поужинал. Значит, остальные все поели. Лучше Бадьи (Бадья, Кастрюлькин, Ложкин, Тарелкин, Печкин, Сковородкин – стандартные клички поваров на нашем сленге) только бог знает, кто и где находится на заставе. – Вася! Руки помой! – кричит внутрь кухни рабочему наш Кастрюлькин. Рабочий, который моет бачки, недоуменно смотрит на кашевара, не понимая, что к чему. Я соображаю быстрее, что не может же он мне сказать, что я руки забыл помыть. Я ж все-таки Шеф.

      – Слышь, Будько! – обращаюсь я к командующему нашим питанием. – А где тут руки помыть? – Автомат ставлю, оперев на ребра батареи отопления за спиной под окном, завешанным солдатским одеялом, а ремень с подсумками снимаю и кладу на пол за своим стулом.

      – Конечно, есть, тащ лейтенант! – радостно отзывается мой начальник пункта пищевого довольствия. – Приятного аппетита, – желает мне он, и я на пограничном «автомате», оставшемся у меня еще со срочной службы, отвечаю повару стандартную фразу погранвойск:

      – Взаимно! – Наш суподел и борщевар улыбается, довольный моим вниманием. – Будько, ты сам как? – киваю на бинты на голове повара.

      – Так это ерунда, штукатурка отлетела, – гордится Валерка моей заботой.

      – Как с готовкой? Дрова? Уголь? Продукты? Личные просьбы? Проблемы есть? Народ весь поел? – Последний вопрос Бадью немного хмурит и возмущает. Значит, все путем. После ужина говорю нашему повару обязательное спасибо

20

Мыльница – автомобиль «ГАЗ-66» бортовой грузовик с двумя ведущими мостами.