Древние чары и Синдбад. Шахразада

теперь все-все о нас? О наших предках? О традициях? О запретах?

      – Конечно, моя маленькая…

      – И еще одно, матушка. Нет, это не вопрос, вернее, не совсем вопрос. Вот ты говорила, что я теперь должна взвешивать, достоин ли приглянувшийся мне юноша стать моим спутником.

      – Да, крошка, говорила.

      – Но разве дочери рода человеческого не должны делать то же самое? Разве им их матушки не говорят о том, что их любимый игрок или мот, что он волочится за каждой юбкой или готов ради мечты забросить и дом и любимую? Разве они не должны взвешивать столь же придирчиво, сколь ты велишь это делать мне?

      – Да, это так – юные девы действительно должны, как мне кажется, взвешивать все более чем придирчиво. Однако ты забываешь, маленькая, что они лишь дочери человеческого рода. И тот глупец, который окажется недостойным избранником, в любом случае окажется жив. Ему грозит лишь метко запущенный в голову глиняный кувшин… Или пятнадцать палок по пяткам за нарушение супружеской верности. В любом случае он останется жив. А вот что станет с тем, кто прогневит дочь огненного народа… Маймуна пожала плечами.

      – Этого ни я, джинния, дочь царя джиннов, ни любой из ифритов, ни даже, клянусь, сам Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими, представить не может…

      – Но все же?

      – Он может стать скорпионом или ослом, может превратиться в облако или вулкан. Он… В любом случае человеком он быть перестанет… Может уснуть на тысячу лет, может превратиться в камень и оказаться в мраморном карьере…

      – Но, быть может, именно таким и должен быть удел сего негодного, недостойного? Быть может, он и должен развеяться по ветру в назидание остальным?…

      – Да, быть может, это и есть его судьба. Но вот только о назидании речь не идет. Ибо никто, запомни это, дочь, никто и никогда, хоть он человек, хоть ифрит, хоть джинн, на чужих ошибках не учится. И потому о назидании говорить и смешно и глупо. А род человеческий поберечь все же надо. Ибо как же тогда более мудрые народы огня или льда, эфира или земли будут развлекаться?

      Но Амаль услышала лишь первую часть этого более чем пренебрежительного высказывания.

      – Никто и никогда, матушка?

      – Никто и никогда, увы…

      Амаль выглядела озадаченной. Но была не просто озадачена – она была к тому же еще и здорово напугана. Именно так, как этого хотелось Маймуне. Однако следовало закончить урок, каким бы горьким он ни был.

      – И помни, малышка, что тебе, дочери колдовского народа, не следует связывать свою судьбу с судьбой человека. Ибо будущего у этого союза нет…

      – Нет?! Мне нельзя смотреть на юношей? Нельзя искать себе пару?

      Маймуна впервые за весь этот трудный разговор рассмеялась.

      – Ох, маленькая… Ну почему же нельзя? Можно! Ищи себе пару, люби… Но помни, что он умрет через лет пятьдесят-шестьдесят. А для тебя годы эти пролетят как минуты. Он станет немощен и слаб, а ты будешь оставаться молодой и сильной. Что рожденные тобой дети унаследуют все твои колдовские знания и умения, твою колдовскую судьбу