Ярость берсерков. Сожги их, черный огонь!. Николай Бахрошин

звериные угодья, рыбные? Как можно все оставить?

      Она опять не ответила. Замолчала, словно тучей завесилась.

      Потом мы пришли в селение. Я попрощался с ней, хотя мне меньше всего этого хотелось. Мне показалось, она посмотрела на меня с сожалением. Наверное, показалось…

      Этот наш разговор я тоже вспоминал постоянно. Думал над ее словами. По правде сказать, я не все ее слова понимал. Но ведунья она – это истинно. У них, провидцев, никогда не разобрать всего. Вот хоть Олесь-волхв, бормочет себе под нос, бормочет, а о чем? Одни боги ведают. Да и то, я полагаю, надоело богам уже прислушиваться к его вечному ворчанию.

      Но главное я понял. Быть беде, вещала она. И случилась беда. С ней случилась.

      Я помню, чуть ума не лишился, когда нашел ее едва живую на берегу. Обмывал водой глубокие царапины от чужой кольчуги на гладкой коже, слушал ее тяжелое, лихорадочное дыхание. Почти бегом нес ее в селение, прижимая к груди, бормоча что-то злобное, неразборчивое, сам не помнил, что бормотал.

      Или я крови не видел?

      Наваждение, да…

      4

      Я, Рагнар Большая Секира, морской конунг, бороздящий от края до края водные дороги Мидгарда, серединного мира людей, ярл и владетель Ранг-фиорда, сын Рорика Гордого, ярла и владетеля Рангфиорда, и прекрасной Ерды, поведаю о великих подвигах, которые совершил я с моими воинами.

      Покинув берег, оставив дома и женщин, мы вышли в море за добычей и славой, как исстари повелось у воинов. И ласковый Судри, теплый ветер, расправил наши паруса и начал сильно толкать их в спину.

      Отплыв от родных берегов, мы поставили на место носы и хвосты деревянных драконов с оскаленными клыками и грозно выпученными глазами. Издавна повелось, у родных берегов воины снимают со своих деревянных братьев эти украшения, дабы не вызвать гнева богов их свирепым видом. Зато в походах ставят обратно, пусть они устрашают врагов еще издали и отпугивают чужих богов и духов.

      Бег наших морских коней, летящих по гребням волн, мы сначала направили в землю эстов. И многих убили, и много добычи взяли. После того пошли в землю куршей. Они злобные, кусают железо, когда их рубишь. Но мы сильные, их зубам не прогрызть наши кольчуги. Многих из них мы отправили к предкам железом и огнем. Взяли еще больше добычи и крепких рабов.

      Потом бог Ньерд, покровитель мореходов, отвернулся от нас. Великан Эгир, хозяин подводного мира, сварил в своем котле суровую бурю, наслал бешеный ветер Нодри. Потопил двух морских коней вместе с храбрыми воинами и дорогой добычей. Остальных разметал и унес в открытое море, затянул небесную твердь сплошными тучами, чтобы сбить нас со следа, не дать найти дорогу по звездам.

      Долго скитались мы между волн, большую нужду терпели. Пришлось нам съесть половину рабов, взятых из куршей и эстов, запивая их вместо доброго пива горькой морской водой, которую нужно удерживать в животе силой. Другую половину рабов мы отдали Эгиру, выкинув за борт. И половину добычи тоже отдали.

      Наконец боги смилостивились, указали дорогу к берегу. Соединившись в условленном месте с остальными, мы напали