Вольное царство. Государь всея Руси. Валерий Язвицкий

с полунощи смутит новгородцев, а наши главные силы, идя меж двух сил передовых отрядов сзади, любому на помощь придут, ежели на какой из них главные силы новгородские ударят.

      Когда совещание братьев окончилось и Юрий ушел, Данила Константинович осторожно, не входя в покои, отворил дверь и нерешительно остановился на пороге. Государь, все еще поглощенный мыслями о войне и походе, не сразу заметил приход дворецкого.

      Вдруг сердце его упало, и тоска вошла в душу. Он вспомнил все. Подошел к дворецкому и, положив ему руки на плечи, спросил с тоской:

      – Ну, как она там, Данилушка, в монастыре-то? Что баила?

      Данила Константинович взволнованно потупился и тихо заговорил:

      – Был яз, государь, у Дарьюшки. Ныне она – мать Досифея. Не приняла мя. Мать-игуменью передать молила, что-де она от мира ушла и мира боле не ведает. Токмо, мол, Богу молюсь за грехи свои и за чужие, а опричь того ничего через игуменью-то не наказывала.

      Иван Васильевич ни о чем больше не спрашивал. Понял он все и молвил:

      – Поборет она любовь земную ради небесной… – Помолчал и тихо добавил: – Прости мя, голубица моя кроткая… – Быстро отошел от дворецкого, задохнувшись от внутренней боли, и произнес глухо: – Мне ж, Данилушка, побороть надобно любовь и горе свое для ради Руси православной…

      Глава 3

      Полки идут московские

      Вот уж и Федул на дворы заглянул – пора-де сиротам серпы зубрить. Настал июня восемнадцатый день. Погода ныне с самого конца мая стоит жаркая. Порой только идут кое-где полосами грозовые дожди недолгие. Солнце же печет землю так, что, не будь половодья такого весеннего, пересохли бы пашни все в пыль.

      – Милостив Бог к московской земле, – говорят сироты, – кругом леса горят, а у нас урожай, хоша и малой, все ж будет.

      Верит в это и великий князь и пуще торопится к Новгороду, где, как вестники доносят, ни одной еще капли за все время с неба не упало. Но чтобы еще больше поднять дух народа, совершает Иван Васильевич во храмах молебны и милостыню многую рассылает по монастырям и церквам: священникам, черноризцам и нищей братии.

      В Москве же, накануне выступления войск, государь с боярами и воеводами своими, моления многие во храмах свершив, пришел в собор Успения Богоматери и, упав на колени пред иконой Ее чудотворной, громко взмолился:

      – Господи! Тобе ведома тайна сердец человеческих. Не моим хотением, не моею волею будет пролитие многой крови христианской на нашей земле, а волею преступивших закон Твой.

      Моление государево исторгло слезы у всех бывших во храме и гнев великий против изменников вере православной.

      Со всех сторон понеслись возгласы молящихся:

      – Помоги, Господи, государю нашему!..

      – Накажи, Господи, изменников и богоотступников!

      – Пошли, Боже, гибель им без милости за мерзость их латыньскую.

      – Мы свой