Княжич. Соправитель. Великий князь Московский. Валерий Язвицкий

мордвы да черемисы ты верно сказал. Надо ухо востро держать…

      Они поехали рядом, дружно беседуя, а вскоре и Плещеев примчал. Станом и лицом красивый, Михаил на всем скаку ловко сделал крутой поворот к великому князю.

      – Изволил звать меня, государь? – спросил он, осаживая коня.

      Царевичу Касиму понравилась ездовая выправка Плещеева, и, причмокнув губами, сказал он Василию Васильевичу:

      – Якши! Бик якши![53]

      Великий князь ответил ему улыбкой, но, обратившись к Михаилу, сказал строго:

      – Отбери собе двадцать лучших конников, каких сам знаешь. Возьми что надо в дорогу. Поедешь в Москву с вестью о нашем освобождении. Разумей то, что нам козни Шемякины порушить надо.

      – Разумею, государь. Оповещу все христианство.

      – Первую весть моему семейству, княгиням моим и сыновьям, потом всем прочим, как установлено. Завтра выезжай на рассвете. Да благословит тобя Господь Бог и помогут святые угодники…

      Ближе к Новгороду Нижнему к старому, где Ока шире становится, бежит гребная ладейка о две пары весел и под парусом. Спешит из Мурома, ходко идет вниз по течению к матушке-Волге, да и ветер попутный. Над ладьей же у кормы – навесец тесовый, и сидят там на кошме Бегич да Федор Александрович Дубенский, едят снеди дорожные, а рядом в кошелке куры кудахчут, своего череду ждут. На шеях у них камешки разноцветные нитками привязаны – «куриные боги», от падежа они сохраняют.

      Смеется Бегич и говорит в шутку:

      – От падежа их боги спасают – для ножа берегут!

      Но Федор Александрович хмурится. Думы у него о князе Оболенском.

      Хитер воевода Василий Иванович и великому князю предан. Разбросал он везде заставы, и конники его по всем дорогам рыскают. Беспокоится Федор Александрович и зорко по берегам смотрит, где дороги проезжие, а за ними стенами стоят на обрывах крутых огромные сосны, ели, дубы и березы.

      – Скорей бы Дудин монастырь проехать, – говорит он Бегичу, – там и до Нижнего недалеко.

      – Должны быть к вечеру.

      Впереди на закрае реки лодка показалась. Когда поровнялись, подняли весла, Федор Александрович крикнул:

      – Далеко ль до Дудина?

      – В монастырь к ночи будете, на жилых еще приплывете. А чьи вы?

      – Княжие. А у вас что тут деется? – сурово спросил Дубенский.

      – Что наяву деется, – со смехом ответили с лодки, берясь за весла, – то и во сне грезится…

      Федор Александрович осерчал.

      – Ты им к делу, а они про козу белу! – крикнул он, но лодки уж далеко разминулись.

      Не понравилась такая встреча Дубенскому.

      – Лукавы люди, вельми увертливы, – сказал он Бегичу, – может, и лазутчики воеводы Оболенского.

      Более часа они проплыли молча, когда вдруг Федор Александрович увидел, как конники с лошадьми на поводу, праздными и со вьюками, к самой реке подскакали, руками им машут и в голос кричат.

      – Фе-о-до-ор

53

Хорошо! Очень хорошо!