Две принцессы Бамарры. Гейл Карсон Ливайн

www.litres.ru)

      Джоан Эйблав, моему товарищу по этой прекрасной безумной скачке… миллион спасибо

      Глава первая

      Из земли разоренной

      В землю дикую,

      Чудищами населенную

      Юный Друальт увел

      Разбитый, оборванный клан.

      Бережно нес он

      В могучих руках

      Брюса, дитя-короля,

      Первого князя Бамарры.

      Так начинается «Друальт», эпическая поэма о величайшем герое Бамарры, идеале нашего королевства. Друальт сражался с бамаррскими чудовищами – ограми, грифонами, призраками и драконами, которые до сих пор донимают нас, – и помог своему правителю основать наше королевство.

      Сегодня Бамарра как никогда нуждается в герое. Каждый год чудовища губят сотни бамаррцев, но еще больше жизней уносит «серая смерть».

      В герои я не годилась. Больше всего на свете мне хотелось покоя и безопасности. Мир представлялся мне гибельным местом, не подходящим для людей моего склада.

      Однажды, когда мне было года четыре и мы играли в замковом дворе, над нами вдруг пронеслась тень. Я заверещала, уверенная, что это грифон или дракон. Сестра моя, Мэрил, подбежала и обняла меня – длины ее рук едва хватило.

      – Оно улетело, Эдди, – шепнула она. – Оно уже далеко.

      И запела вполголоса строки из «Друальта»:

      Шаг за шагом – вперед,

      Храбрость рождает надежду.

      Лицом к врагу повернись,

      На победу сердце настрой.

      Я затихла, убаюканная голосом Мэрил и ее теплым дыханием у моего уха.

      Мэрил была моим защитником, необходимым мне, как воздух и пища. Нашу матушку, королеву Дарию, забрала «серая смерть», когда мне едва исполнилось два года, а Мэрил – три. Отец редко заглядывал в детскую. Белла, гувернантка, по-своему любила нас, но выражала свою любовь нравоучениями и поджатыми губами.

      Мэрил понимала меня, хотя мы различались так сильно, насколько это вообще возможно. Она блондинка, а я темноволосая. Она миниатюрная и крепенькая, сгусток направленной энергии, а я долговязая и неуклюжая, склонная нервничать и оттого суетиться. Мэрил была храбрая, а я боялась почти всего – начиная с чудовищ и незнакомцев и кончая пауками.

      Ребенком Мэрил обожала разыгрывать сцены из «Друальта» или придуманные истории, в которых она спасала королевство. Игры начинались в миниатюрной карете, сокровище нашей детской. Я садилась внутрь, а Мэрил забиралась на козлы. Мы совершали путешествие к Эскернским горам, где обитали огры и грифоны, или в замок королевы эльфов на берегах Хаюнского океана, или в западную пустыню, где таятся логова драконов, или в населенный призраками Мьюлийский лес.

      Мэрил спасала меня от огнедышащего дракона или голодного огра. В нужный момент я визжала от ужаса (наполовину настоящего). Но больше всего я любила сидеть тихо, как мышь, и наблюдать за Мэрил.

      Любимой игрой моей сестры было приключение с «серой смертью». Как ни странно, это меня не пугало. «Серая смерть» не была ни чудовищем, ни пауком, вид которого приводит в дрожь. Она была невидима. Если я ее подхвачу, она окажется где-то внутри меня, и пусть внешний мир кишит неведомыми опасностями, но уж свои-то внутренности я знала. И не сомневалась, что сумею одолеть незваного гостя.

      В игре мне всегда доставалась роль жертвы «серой смерти». На первой стадии болезни, когда заболевшего одолевает слабость, я начинала идти к старенькой детской кушетке, слабея на ходу. Через несколько шагов я падала на колени и дальше ползла на четвереньках. Подтаскивала себя к кушетке, но у меня не хватало сил забраться на нее.

      Тогда я засыпала прямо на полу. Спустя секунду-другую просыпалась и вставала, снедаемая лихорадкой. Подбегала к камину и мазала щеки пеплом, потому что лица у больных ближе к концу всегда становились серыми. Я притворно дрожала и старательно стучала зубами.

      Тем временем Мэрил сражалась с чудовищами, советовалась с чародеями, карабкалась по горам, плыла по бурным морям. Не забывая трястись, я краем глаза наблюдала за ней, потому что не могла начинать умирать, пока она не будет готова спасти меня. Когда она побеждала и находила лекарство, я оседала на пол.

      Она мчалась ко мне, бережно держа лекарство в ладонях. Иногда это оказывался эликсир в золотой чаше. В другой раз – перо грифона, или зуб дракона, или просто гладкий черный камушек. Падая рядом со мной на колени, она шептала:

      – Я отыскал его, дева. Ты будешь жить.

      Она исцеляла меня, и я вскакивала. Затем мы плясали по всей детской, прыгали около кареты, молотили по доспехам, хлопали в ладоши и танцевали вокруг маленькой прялки.

      Мы верили, что однажды лекарство будет найдено. Так сказал призрак, а пророчества призраков всегда сбываются. Лекарство найдется, когда «трусливые обретут храбрость и дождь прольется над всей Бамаррой». Большего мы не знали. Никто не ведал, когда появится лекарство, кто его найдет и какую форму