На веки вечные. И воздастся вам…. Александр Звягинцев

Как мужчина совращает и развращает женщину. Вы не представляете себе, что тогда на нас, немцев, нашло…

       – На вас лично?

       – И на меня, и на всех немцев… Это было безумие, сумасшествие! Вы не испытали эти горячечные денечки! Когда всех нас несла некая сила!.. Сначала Гитлер увлек нас, потом взбаламутил весь мир, а потом просто исчез и оставил нас тут отвечать за все, что было… Нас, обычных людей, «бацилл планеты»…

       – Как вы говорите? – не сразу разобрал Александров, недоверчиво взглянув на красивую переводчицу. – «Бацилл планеты»?

       – Да, именно так Гитлер именовал человечество… Именно так. Мы были всего лишь его тенью. А нас собираются судить… – голос Риббентропа стал еле слышен. – За что? Зачем нужен этот суд? Неужели нельзя отыскать более мирное решение, но победители собираются громоздить ненависть на ненависть. Эти горы ненависти погубят всех, накроют весь мир… Я готов принять любой приговор, но только без этого ужасного суда…

      Риббентроп выглядел уже совершенно жалко, глаза его были полны слез.

      Крафт, сидевший в самом углу, поднялся и направился к выходу. В двери он оглянулся и сделал Реброву знак, означавший, что есть разговор.

      Когда плачущего, едва передвигающего ноги Риббентропа увели, Александров, Ребров и переводчица на какое-то время остались одни в пустом кабинете.

       – Я свободна? – спросила переводчица, собирая свои бумаги.

      Александров кивнул.

      Когда за ней закрылась дверь, Александров задумчиво сказал:

       – Новенькая. Только приехала. Фамилия Белецкая… Немецкий знает, как родной, но… – он наставительно поднял палец. – Есть муж. И не просто муж, а генерал.

       – Ну и что? – удивился Ребров, который был еще под впечатлением допроса и поведения Риббентропа.

       – Да ничего, – Александров улыбнулся каким-то своим мыслям. – Просто женщина очень красивая, майор. На нее тут сразу заглядываться стали… Есть на что…

      Ребров пожал плечами и нетерпеливо спросил:

       – Георгий Николаевич, вы думаете, на процессе он будет вести себя так же?..

       – Кто?

       – Риббентроп.

       – A-а, этот… Да черт его знает! В том-то и заковыка, майор. И нам с вами надо в этом разобраться.

Постскриптум

      «В первые часы утра 22 июня 1941 г. я ждал вместе с Риббентропом в его кабинете на Вильгельм-штрассе прихода советского посла Деканозова…

      Я никогда не видел Риббентропа в таком возбужденном состоянии, как в те пять минут перед приходом Деканозова. Он метался по комнате, как зверь в клетке.

      «Фюрер абсолютно прав, что нападает сейчас на Россию, – говорил он скорее самому себе, чем мне… – Русские, несомненно, нападут сами, если этого сейчас не сделаем мы…»

Из воспоминаний личного переводчика Гитлера Пауля Шмидта

      Глава II

      Встречные обвинения

      Крафта, естественно, Ребров нашел в пресс-баре.

      Перед ним стояли несколько бутылок пива, он курил, непрерывно с кем-то раскланивался, и был,