На веки вечные. Свидание с привкусом разлуки. Александр Звягинцев

увидеть их!

      – Ну, вот и хорошо. Итак, ты был с Гитлером до самого конца в его бункере и готов поклясться, что это был именно Адольф Гитлер, а не его двойник?

      – Так точно, господин генерал. Он, конечно, сильно сдал в последнее время, но это был он.

      – Сколько лет ты провел рядом с ним?

      – С мая тысяча девятьсот сорокового.

      – Ну что ж, вполне достаточно, чтобы отличить настоящего Гитлера от двойника, не правда ли?

      – Так точно!

      – Значит, ты не мог ошибиться? И если вдруг выяснится, что Гитлер все-таки бежал, скрылся, получится, ты солгал и покрываешь его… Ты понимаешь это? Понимаешь, что тебе за это будет?

      – Так точно.

      – И…

      – Он покончил с собой. Это было 30 апреля. Мы с ним встретились случайно в коридоре. Они прошел мимо, ничего не сказав… Через какое-то время они с Евой Браун попрощались с самыми близкими людьми и удалились в комнату. А в коридоре раздался крик: «Линге! По-моему, все!»

      – Кто такой Линге?

      – Камердинер Гитлера.

      – Ты сам слышал выстрелы?

      – Нет.

      – Где ты находился в это время?

      – В помещении коммутатора.

      – Один?

      – С Хентштелем и Рецлавом.

      – Кто это.

      – Гражданские работники бункера. Потом была мертвая тишина. Не выдержав, я выглянул в коридор и увидел, как Линге и Гюнше, адъютант Гитлера, вошли в гостиную, где находился фюрер. Гитлер сидел на диванчике возле стола, уронив голову на грудь. Рядом с ним сидела Ева Браун, поджав ноги и склонив голову к самым коленям. На ней было синее платье с белым воротничком в форме цветочков…

      – Пфеточки, значит… Ты заходил внутрь комнаты?

      – Нет.

      – Как далеко ты находился от тела Гитлера?

      – Метрах в шести.

      – Что было потом?

      – Мне стало не по себе, я хотел уйти, но потом вернулся. Тело Гитлера уже лежало на полу. Рядом стояли люди из его охраны. Они подняли его и завернули в серое одеяло. Потом они вынесли его через запасной выход. Из-под одеяла торчали его ботинки… Потом ко мне подбежал Рецлав и сказал: «Шефа жгут! Пошли, поднимемся, посмотрим!» Он был очень возбужден, как безумный… Мы все были в таком состоянии…

      – И?

      – Я отказался наотрез.

      – Почему?

      – Я… я не хотел это видеть. А потом… Мы там все были просто парализованы страхом. Мы ничего не соображали. Я только помню, что боялся, что «гестапо Мюллер», как мы его называли, пристрелит нас на месте, чтобы не оставалось свидетелей.

      – То есть шеф гестапо Генрих Мюллер был в это время там? В бункере?

      – Да, я его видел там незадолго до всего этого… Я же говорю, мы в бункере вообще боялись, что секретные службы нас всех перебьют, чтобы замести все следы.

      Филин задумчиво помолчал.

      – В бункере после смерти оставался еще и Геббельс…

      – Да, господин генерал, он жил там с семьей и его дети – их шестеро – бегали по бункеру, смеялись, шалили, и в той обстановке это было жутко… 26 апреля, я хорошо помню этот день, Ханне