Охота на пиранью. Александр Бушков

еще более тихим шепотом ответил Мазур. – Информации мало, малыш.

      – Рукам неудобно…

      – Это они давят на психику – для начала… Подожди, еще подергаемся. Курить хочешь?

      – Ага…

      Ни его, ни Ольгу не обыскивали – и в кармане тренировочных шаровар у Мазура лежала почти полная пачка «Опала» и почти полная одноразовая зажигалка. Он легко вытащил и то, и другое скованными руками. Потом пришлось потруднее, но он все же довольно быстро вытащил сигарету, сунул в рот Ольге, наклонившейся к его рукам, косясь через плечо, щелкнул зажигалкой. Сам подобрал губами с нар вытряхнутую из пачки сигарету, прикурил от Ольгиной. После нескольких затяжек жизнь показалась веселее.

      Парочка в адидасовских костюмах и белобрысый в джинсах, видимо, оказались некурящими, не проявили никакого интереса – зато толстяк уставился молящим взглядом. Мазур был на него зол за неприкрытый стук караульному и потому притворился, будто ничего не замечает. Потом ему вдруг пришло в голову, что таким поведением он уподобляется нежданным сокамерникам, и он, захватив пальцами ноги сигарету, кинул ее толстому, потом придвинул зажигалку. Толстый с наслаждением принялся смаковать дымок. Мазур тем временем оглядывал остальных. Самым спокойным казался белобрысый мужик в рваных джинсах. Пройдя к нему по нарам, Мазур опустился на колени и прошептал в ухо:

      – Что тут за дела?

      – Хреновые дела, браток, – ответил тот, инстинктивно оглянувшись на дневального.

      – А конкретно? Что за зиндан?

      – Чего?

      – Что за тюрьма?

      – Да кто ее поймет…

      – Давно тут?

      – Неделю. Эти уже здесь сидели.

      – Ну, и что хотят?

      – Не пойму. Ничего они не хотят. Сидим тут, как жопа в гостях. Поехал шишковать, называется…

      – Кто тебя взял?

      – Военные. С вертолетом.

      – Так-таки ничего и не требуют?

      Белобрысый молча мотнул головой.

      – На шутку не похоже?

      – Какие там шутки, – прошептал белобрысый. – Ты держись поосторожнее, иначе и впрямь огребешь штрафных… Ничего я не знаю, браток, и ничего не пойму.

      Мазур направился к толстяку, но тот так испуганно и шустро шарахнулся, что Мазур, мысленно махнув на него рукой, подсел к парню в «адидасе»:

      – Здорово.

      Тот косился то на дверь, то на черноволосую женщину, как писали в старинных романах, лицо его выражало немалое внутреннее борение. В конце концов он все же решился кивнуть.

      – Что тут за дела? – прошептал Мазур.

      – Представления не имею. Выбрались с женой посмотреть тайгу, а тут – вертолет, скит…

      – Давно сидите?

      – Дней десять.

      – Что хотят?

      – Не пойму. В первый день выспрашивали, кто и откуда, потом – как отрезало. Ничего больше не спрашивают, сидим тут… – голос у него явственно дрогнул. – Не дергайтесь, будет совсем плохо… Понятно? Что бы ни было, не дергайтесь…

      – А что бывает?

      – Все… – прошептал собеседник. – Замечаний