Лунный камень мадам Ленорман. Екатерина Лесина

с договорами подряда, банковскими выписками и рекламными листовками, вздохнул. Чтобы разобрать все это, понадобятся дни, если не месяцы. И от мысли подобной настроение ухудшилось.

      Он потянулся, чувствуя, как знакомо хрустнула спина, и значит, точно прихватит ночью, отбирая и те немногие часы сна, которые он себе позволял. Вдруг накатила усталость.

      Почему так вышло?

      Кирилл ведь всегда был осторожен, порой доходило до того, что эта осторожность его граничила с паранойей. Неужели и вправду – чувствовал?

      – Ты понимаешь, братишка, странно оно, – Кирилл ставил кресло вдали от окна и морщился, глядя на то, как Мефодий забирается на подоконник, садится, опираясь на косяк. И приоткрытое окно, и пропасть за ним нервировали брата. И Мефодий, зная это, дразнил его.

      – Я вроде и не сказать, чтобы боюсь…

      Боится.

      Высоты. Глубокой воды, предпочитая местной бухте бассейн. Темноты – спит всегда с включенным ночником, что бесит Грету. Собак еще, даже мелких. Скорости…

      Сотни вещей, самых обыкновенных!

      – …но вот… предчувствие нехорошее. Слезь, а то продует, будешь потом опять на спину жаловаться.

      И Мефодий слезал с подоконника. Кирилл же вздыхал, как он умел, глубоко и тягостно, словно все заботы мира легли на его плечи.

      – Когда я умру…

      – Прекрати!

      Эта его убежденность, которая никак не увязывалась со страхами, действовала Мефодию на нервы. Умрет? Еще чего!

      – Умру, – упрямо повторял Кирилл. – Так вот, пообещай, что обо всех позаботишься.

      – Ну да, как ты гадюшник без присмотра оставишь!

      Кирилл морщился.

      – Это семья. – Он и вправду считал всех этих случайных людей семьей. И Мефодий ничего не мог поделать с его убежденностью. Доказывать, что им от Кирилла одно лишь нужно, было бесполезно: сам знал. – А родственников, Федя, не выбирают. Пообещай!

      – Не называй меня Федей!

      – Пообещай, – Кирилл не собирался отступать. Глупый же разговор. И Мефодию подумалось, что если брату станет спокойней, то отчего бы не дать обещание? В конце концов, Кирилл не собирается умирать на самом-то деле.

      Он здоров. Силен. И проживет не один десяток лет, так почему бы и нет?!

      – Хорошо. Я их не брошу.

      Кирилл кивнул и тихо-тихо признался:

      – Я видел ее.

      – Кого?

      – Женщину в белом.

      И тогда Мефодий не сдержался, выругался, хотя и знал, что брат терпеть не может, когда изъясняются матом. Но женщина в белом, старый призрак древнего дома, вестница смерти, которая является к тому, чей срок вышел – это чересчур. Да и в призраков Мефодий не верил.

      – Поймаю и выпорю, – сказал тогда Мефодий, поклявшись, что и вправду поймает и выпорет. Ради такого дела даже задержится в доме, в котором ему не рады.

      – Ты мне не веришь?

      – Не тебе. Верю, что ты и вправду видел, вот только кого?

      Грета? Решила попугать бывшего супруга? Или Софья? Стася? А может, и не среди бабья искать следует, но заняться маленькой