Призраки и пулеметы (сборник). Александр Бачило

подготовили поправку к закону, запрещающую создание человекоподобных механизмов, – как бы между прочим замечает луддит. – Мистер Адам Виллер, что с вами? Вы нуждаетесь в помощи?

      На лестнице, ведущей вниз, толпятся добропорядочные горожане, смотрят участливо. Я встаю – сперва на колени, потом – в полный рост, обнимаю за плечи жену, оттаскиваю от края. Взгляд против воли отмечает белеющие на мостовой осколки. И розовое платье, такое нарядное розовое платье – я не мог видеть его цвет, но видел. Рассекая людской поток, уходит серый человек, полы его плаща колышутся на ветру. Вот он достигает газового фонаря, и я отчетливо вижу: у него нет тени. Но когда на него падает тень статуи основателя города, он исчезает. И только тогда я понимаю, кто это, – основатель города Эдвард Кент.

      Гоню воспоминание, закрывая ящики памяти.

      Город улыбается мне – прохожими, домами, деревьями.

      Завтра Рита снова приедет в гости, привезет внуков, и старший спросит:

      – Мистер Адам, дедушка, а что это?

      Он укажет на странную вазу в виде фарфоровой руки. На пальцах – несмываемые пятна чернил.

      – Это – напоминание, – отвечу я, – о том, как важно быть человеком.

      На стенах гостиной – несколько уцелевших картин Элис. Они пугают посетителей, но Марта отказывается их снять.

      Я спрашивал Риту – она забыла про Элис, как забыла миссис Бентон, как вымарали ее из жизни остальные.

      И я боюсь этого – окончательного забвения, которое приходит после смерти разума. Боюсь однажды не вспомнить себя таким, каким был когда-то…

      Шимун Врочек, Александра Давыдова

      Огонь под железным небом

      А10

      Вдалеке закричала женщина. Она кричала надрывно, выжигая из легких остатки кислорода. Гильермо поднял голову: в небе, черном, разодранном лучами прожекторов, плыли туши цеппелинов – будто стада серых китов. Вой сирен резал висок, словно внезапная головная боль.

      Проклятые дирижабли. Гильермо слышал равномерный гул винтов. Вдруг мелькнуло – белый разрыв в воздухе, высоко, цеппелин покачнулся, но продолжал плыть. В него уперся луч прожектора, застрекотал пулемет – Гильермо видел, как бьется на земле злой огонек. С дирижабля сорвалось нечто маленькое, темное… мешок с песком? Гильермо почему-то вспомнил, что в кабину аэростата кладут мешки с песком, чтобы сбрасывать их и подниматься выше… Но тут?

      Маленькое и черное падало.

      Пологая траектория. В следующее мгновение маленькое и черное достигло земли.

      Взрыв!

      Вспышка ослепила Гильермо на несколько секунд, он зажмурился, чтобы не видеть мечущихся фигурок… отблесков взрыва… На внутренней стороне век плыли бело-фиолетовые круги, подрагивали в такт разрывам. Гильермо поднял лицо к небу и приставил ладонь к закрытым глазам. Ему казалось, что он различает крохотные белые силуэты, суетящиеся под брюхом у гигантских китов.

      «Души уходят на небеса», – шепот из прошлой жизни..

      – Почему бы нет, – пробормотал Гильермо.

      Когда взрывы утихли