Дженнифер Морг. Чарльз Стросс

нажимает на кнопку мыши, и свет в зале становится немного другим, значит, один слайд перешел в другой. Ее голос меняется, становится глубже, сильнее, приобретает смутно знакомые модуляции.

      – Сегодня мы празднуем первую славную годовщину создания директив информационной очистки. Впервые в истории мы создали сад чистой идеологии, где каждый труженик может цвести в полной безопасности от противоречивых и беспорядочных истин…

      Ловец снов передо мной сходит с ума.

      «Я его уже видел! Это рекламный ролик „Эппл“ 1984 года, они позвали режиссером Ридли Скотта, чтобы сообщить о запуске серии компьютеров „Макинтош“. Самый дорогой рекламный ролик в истории продаж бежевых коробок выпендрежникам. Зачем он здесь?»

      «Закон заражения, – напряженно отвечает Рамона. – Сильные образы подчинения противопоставлены мятежу, но скрытно указывают на подчинение, замаскированное под мятеж. Ты никогда не задумывался, почему у макбучников глаза становятся стеклянными, стоит заговорить про их коробки? Двадцать шестой слайд; у нас осталось примерно десять секунд…»

      Я быстро соображаю, не вскочить ли прямо сейчас, чтобы выдернуть шнур питания. Я видел этот ролик столько раз, что мне не нужно видеть экран; это, наверное, самая знаменитая реклама в истории компьютерной индустрии.

      – Унификация мыслей – более мощное оружие, чем любой флот или армия на земле. Мы – один народ с единой волей, единой решимостью, единой целью. Наши враги заболтают себя до смерти и погрязнут в собственных заблуждениях. Мы победим!

      Остались считанные секунды. Женщина бежит к большому экрану перед залом с молотом в руках, чтобы метнуть его в лицо Большого Брата, – и я точно знаю, что будет, во что превратятся осколки в следующем кадре, когда передвигаю свой планшет, стараясь не коснуться экрана из закаленного стекла, поднимаю его и переворачиваю, пока музыка нарастает, предваряя то, что в оригинальной рекламе было объявлением о выходе на рынок нового, революционного, типа компьютеров.

      «Готов…»

      Свет мигает, и в экран планшета между моим лицом и экраном проектора будто врезается грузовик. Это не физическая сила, но от этого не легче, если судить по едкому дыму из вентиляционных прорезей и тусклому свету из отделения для аккумулятора.

      Я роняю планшет, прикрываю глаза одной рукой и прыгаю примерно в сторону задней части проектора. Приземляюсь на живот где-то посередине стола, хлопаю руками, пока не нащупываю несколько проводов, выдергиваю их, но все равно слишком боюсь открыть глаза, чтобы посмотреть, какие кабели схватил. Сзади кто-то кричит, кто-то плачет, кто-то издает неразборчивые стоны, как больное животное. А потом кто-то бьет меня по ребрам.

      Я открываю глаза. Проектор погас, а Рамона сидит сверху на Софи из Фауст-Фронта – или той твари, которая управляет ее телом, – и размеренно колотит ее головой об пол. Потом я понимаю, что боль в боку чувствую не я, а Рамона – Софи отбивается. Я переворачиваюсь и оказываюсь рядом с Анной. Лицо у нее обвисло, как резиновая маска, а глаза мерцают в полумраке зала. Отчаянно