Командир штрафбата. Юрий Корчевский

целый десяток бойцов заявился в отделение НКВД.

      Симонов аж задохнулся от радости.

      – Неужели командир дал?

      – Добровольцев-комсомольцев набрал, удалось десять человек привлечь. Только не автоматчики они, пехотных навыков не имеют.

      – Стало быть, повоюем. Погоди маленько.

      Капитан вышел из комнаты и почти тут же вернулся с «сидором», позвякивающим стеклом. «Неужели капитан выпивку взял?» – удивился Сергей.

      На грузовике местечкового отделения отъехали по грунтовке километров на десять. Командовал зачисткой капитан. Его территория – ему и руководить.

      – Значит, так, бойцы! Строимся в цепь. Промежуток между соседями – десять метров, чтобы видели друг друга. Идём в сторону вашего полка. Под ноги глядим, а не ворон считаем – и немцы, и бандеровцы могут мины оставить. Если проволоку заметите в траве – не трогайте, это растяжка минная. Встретятся в лесу посторонние – всех задерживать. А уж если оружие в руках увидите или сопротивление при задержании окажут – стреляйте на поражение. В лесу своих не будет, только чужие. Вопросы? Нет вопросов. Становитесь, и пошли вперёд.

      Вместе с Симоновым и Сергеем цепочка растянулась вширь на полторы сотни метров. Узковат невод! И у солдат опыта мало, не разведчики. Идут, как слоны, треск от сучьев на весь лес стоит. Услышав его, бандеровцы могут просто в сторону уйти.

      Несколько минут они шли спокойно. Потом справа громыхнула граната. «Наша лимонка!» – определил Сергей и побежал к месту взрыва. Но бежал осторожно, глядел под ноги.

      – Что случилось?

      Несколько солдат лежали у дерева, один охал и стонал. По левой брючине расплывалась кровь.

      – Растяжку не заметил. Его счастье – от гранаты далеко был, и дерево немного прикрыло.

      Раненого перевязали индивидуальным перевязочным пакетом.

      Конечно, Сергей знал, что не на увеселительную прогулку солдат вывел, но чтобы вот так, сразу после инструктажа боец ранение получил? Да ему Рощекаев голову снимет!

      Раненого отправили машиной в госпиталь, а для остальных случившееся было наукой – шли теперь медленно, смотрели под ноги.

      Симонов свистнул, махнул рукой. Сергей подошёл.

      – Гляди, схрон здесь!

      – Где?

      – Да вот же, вентиляция у них.

      Сергей, к стыду своему, не видел ни входа в схрон, ни трубы вентиляции.

      – Не туда смотришь! Видишь пенёк?

      – Вижу.

      – А сбоку у него дырочка. У бандеровцев – излюбленный способ. Без опыта и не определишь. Я просто уже знаю, потому приглядывался.

      – Схрон-то сам где?

      – Кто его знает… Может быть, мы на его крыше стоим.

      – А вход?

      – Люк в него ведёт, как в деревенский подвал. И замаскирован хорошо, рядом будешь стоять – и не заметишь.

      – Тогда щупы надо, двухметровые.

      – Зачем? У меня лучше средство есть.

      Симонов снял с плеча «сидор», развязал горловину вещмешка и вытащил из него обыкновенную бутылку тёмного стекла.

      – Знаком