Командир штрафбата. Юрий Корчевский

площади этой теперь стояло несколько автомобилей и толпа людей.

      Колонна встала. Подбежал солдат из первой машины.

      – Что делать будем, товарищ майор? Обход искать?

      – Глушите моторы. От машин не отходить. Я схожу посмотрю.

      Сергей заглушил двигатель, набросил ремень автомата на плечо. Кто его знает, что там, впереди, происходит?

      Он двинулся вперёд. Люди молча расступались перед ним.

      И вот открытое пространство. За столом сидят несколько военных, немного в стороне стоят пятеро мужчин со связанными руками, рядом – трое конвойных с автоматами. «Военно-полевой суд!» – сразу догадался Сергей. Вообще-то, и раньше мог догадаться, только слепой не увидит немного поодаль два грузовика «ЗИС-5» с откидными бортами и виселицу рядом.

      Сергей знал, что 19 апреля 1943 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев; шпионов и изменников Родины из числа советских граждан и их пособников». За эти преступления полагалась смертная казнь через повешенье.

      По Указу в состав суда входили председатель военного трибунала, начальник военной контрразведки, заместитель командира по политчасти и прокурор дивизии. Приговор выносился военно-полевыми судами при дивизиях действующей армии и утверждался командиром дивизии, причём исполнение его было публичным – для устрашения.

      Пособники оккупантов из числа местных жителей, не замаранных в крови, осуждались на срок от 15 до 20 лет каторжных работ. Для их размещения НКВД были организованы специальные отделения при Воркутинских и Северо-Восточных лагерях. Работали каторжники на тяжёлых работах в шахтах с удлинённым рабочим днём.

      Сергей вышел на площадь как раз в тот момент, когда суд начал оглашать приговор. Председатель военного трибунала зачитал текст приговора.

      Люди слушали в напряжённой тишине.

      Потом конвойные помогли пленникам подняться в кузова машин, накинули на шею петли верёвок.

      Председатель трибунала кивнул головой. Машины проехали немного вперёд, и повешенные остались болтаться на виселице, вывалив разбухшие посиневшие языки и дёргаясь в конвульсиях.

      Зрелище было неприятным даже для Колесникова, видевшего смерть многажды и во всех её проявлениях. А что уж говорить о селянах? Женщины запричитали, заплакали, мужчины опустили головы. Вероятно, погибших в местечке знали.

      Солдаты из конвойных демонстративно положили руки на автоматы – не проявит ли кто из толпы неповиновение? Но жители молча стали расходиться.

      Повернулся, чтобы уйти и Сергей. Площадь освобождалась от народа, и можно было ехать дальше.

      Неожиданно его тронули за рукав. Сергей повернулся.

      Перед ним стоял молоденький солдатик.

      – Товарищ майор! Вас подойти просят.

      – Кто?

      – Да вон, из трибунала товарищи офицеры.

      Коли просят, чего не подойти? Сергей приблизился, вскинул руку к козырьку в приветствии.

      – Здравия желаю! Майор Колесников.

      Из-за