«Волкодав» из будущего. Юрий Корчевский

вокзалы да поезда прощупать.

      – Да, стоит попробовать. И еще – с каким интервалом выходила в эфир рация?

      – Три дня.

      – Если он постоянно выходит с такими промежутками, то следующий сеанс – послезавтра.

      Мы улеглись спать.

      Ночью на улицах городка слышалась редкая пистолетная стрельба. То ли патрули задерживали воров и грабителей, то ли насильники и убийцы творили в темноте свои черные дела – кто знает?

      После завтрака мы отправились на вокзал. Здесь нас ждало разочарование. Ходили только воинские эшелоны, не бравшие никаких пассажиров. Гражданских поездов просто не было. Люди добирались на попутных машинах, на повозках, а то и пешком.

      Мое предположение потерпело крах.

      Немного приуныв, мы вышли на шоссе – там был развернут КПП.

      Весь день мы проверяли документы и досматривали вещи. Многих задержали, не имеющих никаких документов передали в милицию и местное НКВД. Но все это была мелочь. Сразу было видно – задержанные на агентов никак не похожи: или стары, или мать с ребенком – какой из нее агент? Да и немецкая разведка такого ляпа не допустит, чтобы агента не снабдить серьезными документами. Все не то.

      А вечером нас снова вызвал к себе Сучков. Я видел, что он раздражен.

      – Сегодня рация снова вышла в эфир. Позывные прежние – TLM, и почерк радиста тоже прежний. Работала долго – почти десять минут передачи.

      Мы приуныли. Десять минут – это действительно долго, можно передать большой массив информации. И все – наверняка ценные сведения.

      – Пеленгаторы засекли, откуда передача шла?

      – Определили. Поселок Ворожба.

      Я достал карту. От Конотопа – до поселка семьдесят пять километров. И опять поселок стоит на шоссе и железной дороге. Есть о чем задуматься!

      – Ты чего, Колесников?

      – Третий раз передача идет, и вот что интересно – все точки выхода стоят на шоссе и железной дороге.

      – Пассажирские поезда не ходят. Надо искать машину.

      – А работники железной дороги? Хоть эшелоны и воинские, транзитом следуют, но паровозы где-то базируются, депо у них должно быть. Где-то они должны углем и водой бункероваться. И речь не только о поездных бригадах. Есть составители поездов, обходчики, стрелочники. Всех должностей я просто не знаю, – не отступал я.

      – Далась тебе эта железная дорога, – пробурчал Свиридов.

      – А расшифровка есть? – посмотрел я на полковника.

      – Нет еще. Каждый выход в эфир – разные шифры, только позывные прежние. Шифровальщики в штабе фронта бьются, Москву подключили, но пока – ничего.

      Мы посидели, обсудили разные версии.

      Мне же втемяшилась в голову мысль о работниках железной дороги. Почему – и сам не пойму, интуиция, наверное, подсказывала.

      Утром, договорившись со Свиридовым, я отправился в одиночку в депо. Оказывается, было такое в Конотопе. Представившись, попросил начальника депо показать списки всех поездных бригад, кто работал в дни выхода рации. Опять разочарование – ни одна фамилия не повторялась дважды.

      – А это все лица, кто ездит