Дочь Роксоланы. Наследие любви. Наталья Павлищева

порода из местечка Ахал.

      Михримах уже пришла в себя и прислушивалась к разговору младшего брата с пашой. Баязиду досталась белая лошадь, сквозь тонкую кожу которой просвечивали вены. На такую даже садиться страшно.

      – Паша, а поездить на ней можно?

      Рустем рассмеялся.

      – Конечно, шехзаде, для того и подарена. Только сначала подружись. Текинцы – лошади очень выносливые и преданные хозяину, но строптивые, с ними обязательно нужно подружиться.

      Султан тоже вышел посмотреть. Цокал языком, восхищенно блестел глазами…

      – Повелитель, вам привезут текинца, только скажите какой масти.

      – Гнедой, как у Михримах Султан.

      – С белой звездочкой?

      – Можно без звезды. Хороши текинцы все же!

      До вечера возились с лошадьми. Рустем объяснял, что текинцы своих лошадей не купают в воде, делают это в песке.

      – Почему? – ахнул Баязид. – Лошади любят воду.

      – Не все. Эти выведены там, где воды мало, а песок куда чище, вот и позволяют коням валяться в песке. От этого кожа только глаже становится.

      – А почему у них грива маленькая?

      – Порода такая.

      Шехзаде Мехмед покачал головой:

      – Даже не верится, что эти лошади столь выносливы, как вы твердите, паша.

      – Убедитесь сами.

      Управлять всей Анатолией – дело не просто хлопотное, оно не оставляло времени ни на что другое и требовало бесконечных разъездов. Рустем чаще отсутствовал, чем присутствовал в Стамбуле, но как только возвращался, спешил в конюшню не столько лошадей посмотреть, сколько узнать, кто из шехзаде и как часто ездил.

      Чаще всего выезжал Баязид; мальчик стремился догнать старших, его не так давно пересадили в большое седло после детского, навыков еще нет, но за лошадью ухаживал истово, даже песок для его Бараката («Дара») с побережья привозили.

      А вот принцесса свою Юлдуз, видно, гоняла где попало, лошадь занозила ногу. Ни хозяйка, ни недотепа конюх сразу не обратили внимание, и теперь Юлдуз хромала сильно.

      Когда Рустем впервые после своего дара зашел на конюшню, то застал там именно младшего из шехзаде. Самый маленький из принцев, Джихангир, еще слишком слаб, чтобы ездить верхом, у мальчика сразу после рождения повреждена спина, она изогнулась, но не горбом, как ходили слухи по Бедестану, а вбок, потому и рост меньше обычного, и мышцы слабоваты. Малышу восьмой год, он умненький, схватчивый, но ясно, что навсегда изуродован. Жаль…

      Джихангир тоже крутился в конюшне, он старался быть рядом с братом. Лала Мустафа, наставник младших принцев, приветствовал это, но для Баязида Джихангир обуза, и Баязида тоже понять можно, он рвется доказать отцу, что ничуть не хуже Селима, который всего на год старше, потому тянуть за собой Джихангира принцу в тягость.

      – Рустем-паша! – обрадовались оба принца.

      Баязид тут же повел показывать своего Бараката, хвалиться, что не допустил ничего, что могло бы ухудшить состояние коня.

      – А у меня когда-нибудь будет своя лошадь? – тихонько