Сказания о Гора-Рыбе. Допотопные хроники. Александр Коротич

она так и уплыла. А старик долго стоял на берегу, и у ног его лежали две белые собаки.

      Сказание о Панкратии Таватуйском и рыбьих камнях

      Однажды в ворота к Антипу Седому, тому самому, что от рыбы-острова живым спасся, постучали громко. Антип чужаков не боялся, но и незваным гостям рад не был.

      «Кто таков?» – спрашивает Антип.

      «Открывай! – говорят. – Урядник из Невьянского заводу спрос до тебя имеет!»

      Как тут не открыть? Урядник – какая-никакая, а власть. Открыл Антип. Так и есть: урядник при мундире, а за спиной дюжина солдат со штыками.

      «Чего надобно?» – вопрошает Антип строго.

      «Тут, – говорит урядник, – могут государственные злодеи объявиться. Раскольники, что с Новогороду бежали».

      «Что за раскольники такие?» – удивляется Антип.

      «А те, что никонову реформу не приняли и двумя перстами на себя крест кладут. Баламутят они народ. Тех, кто не хочет новый устав признавать, теперь по всей Россеи ловят, мучают да огнём жгут. Если увидишь чужаков, сразу дай знать, а уж мы с ними сами разберёмся. Может, и деньгами тебя за донос наградим».

      Ушёл урядник, и солдаты его ушли.

      А того же дня вечером опять стук.

      «Кого это черти носят?» – ворчит Антип.

      А на пороге мужик стоит бородатый.

      «Ты чей будешь-то?» – спрашивает Антип.

      «Фёдоров я, Панкратий Мелентьевич, – отвечает мужик, – а со мною десять семей голодных, долгой дорогой измученных. Пусти нас на двор переночевать, добрый человек».

      Выглянул Антип за ворота, и правда – подводы с бабами да детьми малыми.

      «А ты часом не старовер-раскольник? – спрашивает Антип. – А то тут урядник невьянский уже солдат приводил».

      Нахмурился Панкратий:

      «Мы истинную веру православную в чистоте бережем и за то страдаем».

      «Понятно, – кивнул Антип. – Я тебя не видел, и ты меня не знаешь».

      И с такими словами ворота перед носом у Панкратия прихлопнул.

      Лихо беженцам: в лесу волки воют, по дорогам дикие башкиры оброк собирают, урядник местный засады делает. Ни сил, ни провизии уж нету, чтобы дальше ехать. Что делать? Господу молиться осталось!

      Пошёл Панкратий Фёдоров на берег Таватуй-озера, упал на колени и стал молиться истово, чтобы Господь помог да надоумил. Всё как по старой вере положено – с поклонами в землю лбом. Отбил Панкратий поклоны, поднял взор, а перед ним чудо-чудное – остров стоит. И не остров это, а рыбина огромная. Тут бы любой испугался, да не тот человек Панкратий Фёдоров – стоит и ждёт, что дальше будет.

      А Рыба его и спрашивает: чего, мол, тебе Панкратий, надобно? Рассказал Панкратий Рыбе, как десять семей по дорогам мыкаются, справа урядник злой, слева башкиры разгульные. Где бедным изгоям приют найти?

      Подумала Рыба и молвит:

      «Селись тут. Поставь скит подальше от берега, чтобы место было невидное, от глаз деревьями укрытое. Если опасность, какая придёт или обижать будут, я людей твоих сохраню. Возьми со спины