ЯТ. Сергей Трищенко

Тихо звучащая спокойная музыка весьма способствует процессу поглощения и усвоения пищи.

      На сладкое мы съели леденцы, но не жалкую подделку из плавленого сахара, а настоящие сладколёдные. Затем в нас поместились сладкие хрустящие снежки, а на окончательную закуску – конфеты «холодок». Завершился обед порцией отличного столичного пломбира. Обед мы запили кондиционной квасо-колой, непосредственно из холодильника.

      Словом, когда мы вышли из ресторана, нас покрывал лёгкий иней, который быстро испарился под жаркими лучами солнца и унёсся куда-то вдаль, повинуясь великому закону круговорота воды в природе.

      – Да, – удовлетворённо произнёс Том, останавливаясь на крыльце ресторана и оглядывая окрестности, – теперь можно идти дальше.

      – Но лучше ближе, – подхватил Гид и повёл нас дальше, которое, как оказалось, находилось совсем недалеко, почти рядом, у соседних торговых рядов.

      Глава 9. Идём дальше ближе

      На ветру неслышно колыхалась небольшая вывеска: «Лень». Было тихо. Никто никого не зазывал, не кричал, не беспокоился и не ругался. Ленились.

      – Купим немного лени? – предложил Том.

      – Зачем? – удивился я.

      – Говорят, она сладкая…

      – Лень бывает разная, – вмешался по профессиональному обыкновению Гид. – Есть сладкая, а есть и горькая. Причём горечь скрытая. Вначале вроде бы сладко, а потом начинает горчить так, что невынгорсимо. Особенно если много съешь. Впрочем, – он пожал плечами, – люди тоже разные: одних от неё тошнит, другим нравится. Я, например, её не перевариваю и потому не люблю. И вам не советую, тем более в настоящее время. Как-нибудь попозже попробуете, но сейчас… Лучше тогда, когда найдёте то, что вам нужно. А то вдруг лень вас возьмёт и не отпустит.

      – Посмотреть хоть можно? – спросил Том.

      – Смотрите… – пожал Гид плечами.

      Лень продавалась в бочках – больших пузатых неповоротливых бочках, которые неторопливо рассмакантовывали такие же толстые и неповоротливые грузчики-ленивцы.

      – Прилипает к ним, что ли? – удивился Том.

      – А то как же? – удивился Гид. – Она ведь очень-очень-очень прилипчивая.

      Продавцы тоже работали лениво, не спеша, потому что и к их пальцам прилипало немало лени. Они зачерпывали её лопаточками – как не до конца засахарившийся, загустевший, осалившийся мёд, или же густую патоку, – намазывали на белый – исключительно белый! – хлеб, и вручали – вручали, а не просто подавали! – покупателям. Те бодро откусывали первый кусок, расплывались в блаженной улыбке от невыразимой сладости и продолжали жевать, уже более вяло. Движения их становились замёдленьнымми, они старались скрыться поскорее – но очлень мёдленьно – в любую тень, тлень, под пленьтень, устраиваленьлись в тихом, хорошо проветриваемом укромленьном уголке, присаживались на лавочку, на брёвна, просто на голую землю… И сидели тихо, опустив головы, совершенно рассладившись, оплыв мягким тестом. И ни на что не обращали ни внимания, ни головы. А если обращали, то чрезвычайно неторопливо,