«Рядом с троном – рядом со смертью». Дмитрий Дюков

под пыткой. Собственно, из временных ориентиров было лишь то, что голод будет при правлении Годунова, а крестьянская война после смерти. Но тиран Борис будет царствовать лишь после гибели всех законных наследников, то есть и меня, царевича Дмитрия. Вот это ребус, а учитывая, что даже нынешний, текущий год неизвестен, он фактически неразрешим.

      Из этих раздумий вывел голос игумена Давида, вопрошавший, ладно ли мы доехали. Покивав головой и пробормотав, что весьма ладно, я потопал за ним в помещение, сопровождаемый ловчим с парой подчинённых. В первой же большой комнате нас встретил высокий, широкоплечий, крепкий мужчина с окладистой чёрной бородой.

      – Здрав буде, конюший и боярин Борис Фёдорович, – степенно склонили голову сопровождавшие меня служивые.

      – И вам здравствовать, – ответил тот и пристально посмотрел на меня. – А ты, княже, чего ради не приветишь добрым словом? – Пока я размышлял, как ловчее ответить, он продолжал: – Онемел аль невежда ты?

      Пришлось выдать незаконченную фразу:

      – Многия лета здравым бысть, Борис Фёдорович.

      Потенциальный заказчик моего убийства слегка помрачнел:

      – Сице же хоть и мал летами, а досаждение творишь. Но отдаю я тебе вины твои за малолетство, что чин мой в отечестве не поминаешь. К государю однако ж вежество [17] яви, а то в прежние времена сиживал удельный князь углицкой сорок годков в железах за кичение своё.

      Закончить так жизненный путь не было желания, и я, пользуясь своим детским видом, начал жалобно оправдываться:

      – Прости, боярин, вельми хвор был, память отнялась.

      – Грех гневаться на умом кротких, и ты меня прости, княжич, – царедворец развернулся и пошёл к дальней двери.

      Туда же тронулась и свита, подхватив мою реинкарнацию под руки. Так меня провели через несколько караулов, стоявших у каждой двери, на второй этаж. Перед очередными амбалами с топориками, подпирающими дверной косяк, толпа царедворцев резко поредела, и в большие светлые палаты попали только я да Годунов. В правом углу этой комнаты крестился перед иконой, стоящей на переносном подставце, невысокий полный человек в тёмном одеянии, а по стенкам на лавках сидели несколько придворных, одетых по высшему разряду местной моды.

      Кто здесь царь, стало ясно, когда молящийся оглянулся и двинулся к нам, осеняя себя крестом.

      – Уж не чаял тебя живым узреть, брате, токмо Господа Бога молил о здравии твоём, – прочувственно проговорил самодержец и протянул ко мне руки.

      Вспомнив о наказании за неподобающее поведение, решил перестраховаться.

      – Помилуй мя, царь всея Руси, не вели казнить сироту твово, – с этим воплем я рухнул на пол и обхватил руками колени опешившего от такой выходки сводного брата.

      Тот бросился поднимать меня, восклицая:

      – Николи же [18] впредь не случится обиды тебе.

      Для закрепления образа несчастного младшего

17

Уважение (старорусск.).

18

Никогда (старорусск.).