Вождь из сумерек. Николай Ярославцев

застолья.

      Мирную беседу прервал глухой конский топот. Возвращался дозор. И не возвращался, а летел в полный конский скок. Другое определение подобрать было трудно.

      Старший Тверд прыгнул на ноги и побежал к привязанной лошади, на ходу выдергивая меч из ножен. Остальные, не дожидаясь команды, кинулись вслед за ним. Стас, с годами выработанной осторожностью, приподнялся над травой. И в это самое время один из дозорных вылетел из седла. Почти одновременно упал и второй.

      Метрах в ста за дозором, разворачиваясь лавой, скакал отряд в несколько десятков человек.

      Разглядывать нападавших было некогда. Тем более что над головой просвистела стрела.

      – Едрена Матрена! Так и на мягкой кровати не поспишь! – возмутился Леха. – Стас, они что, с глузду съехали? Их же всех стрелами побьют!

      В это время на землю повалился Тверд. Стрела, прорвав кольчугу, покачивалась черным оперением над ключицей.

      Стас кинулся к его лошади и схватил в руки лук.

      – Все в лес! – закричал он, не жалея глотки. – Луки готовь! Леха! Повтори команду!

      Тул за плечо, упал на колено, лук заскрипел в руках.

      «Не слабый, однако, дядька», – снова с восхищением подумал он, когда от напряжения свело плечи.

      Зазвенела тетива. И первая стрела ушла в цель.

      Рядом громыхнул выстрел. Это Толян начал палить из своей пушки.

      – Я тебе постреляю! Голову отверну! – ругнулся он. – Патроны беречь!

      Пальцы мелькали с неуловимой быстротой. Цапнул рукой за плечом. Пусто. Стрелы кончились!

      – Леха! Стрелы!

      Обернулся. От десятка осталась, в лучшем случае, половина. Но мужики держатся молодцом. Луки в руках играют. Перед опушкой лошади мечутся. Уцелевшие не дают нападающим вести прицельный огонь. А те целое цирковое представление затеяли. Хоровод устроили. Отступать не думают. Видимо, подсчитали, сколько человек осталось. Измором берут! Положение надо выравнивать. Не по правилам, но что поделаешь. Не мы первые начали.

      – Толян, дай мне свою пушку, – спокойным, почти равнодушным голосом попросил он. – Леха, скажи, чтобы бойцы прикрыли меня стрелами. Не жмись, Толян, ей-богу верну. Леха, ты тоже ствол гони. Мне обоймы менять некогда. Под пули пусть не лезут…

      – Стас, ты что задумал? – забеспокоился Леха.

      – Все нормально будет! – успокоил его Стас и нырнул в траву. И, уже тише, добавил: – Или нет…

      Дружно ударили последние стрелы.

      – Он что задумал, начальник? Или башню снесло? – у Толяна глаза дурные. Каждый по блюдцу.

      А у Лехи самого жим-жим. Можно сказать, без дела просидел. Обидно, слов нет.

      Стас посередине хоровода, как черт из табакерки выпрыгнул. Руки в стороны, на пятке крутится и садит из обоих стволов, как в тире на тренировке.

      – У него глаза в разные стороны смотрят, что ли?

      Упали на землю оба пистолета, а в руке уже Лехина пушка. Последних добивает на выбор, не целясь. «Макаров» из руки в руку перебрасывает. Оставшихся, не давая уйти, бил уже в спину Леха слюну глотает пересохшим ртом. Сколько лет работают вместе, но о таких талантах