На обочине космических трасс. Эрнесто Дуган

х, складываемых из кирпичей или бетона, есть некий шарм. Хотя, когда я это говорю селекционерам домов, они крутят пальцем у виска. А, наплевать, чудаки всегда были либо в кильватере, либо на борту ледокола прогресса. Я, увы, отношусь к первой категории.

      Дабы отвлечься от очередного приступа самоедства, приливной волной то и дело набрасывающегося на мой полный цинизма мир, я приземлил смартфел на площадку возле кафешки Чайбакс.

      Из нависшей над землёй белой перины небес срывались крупные хлопья снега. Сквозь свист двигателей я услышал всхлипывания ребёнка. Заглушив смартфел, я поискал глазами маленького страдальца. У стены кафешки, выращенной в виде кокона или улья диких пчёл, поди знай этих селекционных дизайнеров, я увидел сидящую обхватив колени девчушку, лет десяти. Из-под тонкой шапки, сотканной из термо-паутины, пробивались рыжие косички. Наверное, даже во времена потомков нынешнего человека, этот архаичный способ укладки волос всегда будет популярен, особенно среди детей.

      Оторвав веснушчатое лицо от пропитанных слезами брюк, девочка произнесла:

      – Здрасьте, – и всхлипывая, принялась вытирать лицо растянутыми рукавами зеленой кофты из той же термо-паутины. На кофте я заметил шеврон в форме касающихся лучами звёзд.

      – И почему принцесса плачет?

      – Это пройдет, дяденька, такое бывает, – громко шморгнув носом ответила девочка.

      – И часто такое бывает?

      – По разному, иногда я не плачу очень долго, а иногда…, иногда каждый день. Меня Гердой зовут.

      – Так ты, наверное, брата ищешь, или на северный полюс собираешься идти, – я попробовал развеселить девочку.

      – Не смешно, дяденька, – посмотрела она на меня серьёзно, – я по папе скучаю.

      – Твой папа космонавт?

      – Он улетел в первой межзвёздной, и он вернётся, ведь он обещал. А папа всегда держит слово. – В её голосе звучала уверенность, могущая с лёгкостью перевернуть Землю.

      – Давай я тебя провожу в интернате тебя, поди, заждались?

      – Провести меня…, – она умолкла на миг и продолжила с особым достоинством, – провести меня можно. – Я протянул руку, и мы зашагали по извилистой дорожке, топча молодой снег, пушистой шубкой, ложащийся на полипон.

      Едва мы шагнули за живую изгородь вечнозелёных генжерных кустарников, как к нам подошёл дроид-гном, облачённый, для пущей убедительности, в зимнюю одежду подгорного племени:

      – Герда, мы уже стали волноваться…, – начал было он.

      –А нафига ты оделся, ты же не мёрзнешь? – Огрызнулась Герда. – Да и можно подумать ты ни отслеживаешь меня по импланту, – проворчала девочка и обратилась ко мне:

      – Простите, дяденька, у меня закончилась большая перемена, я пойду, да, кстати, как вас зовут?

      – Аркадий.

      – Аркадий, а дальше? – Она вынула из кармана два шарика леденцов, оранжевый оставила себе, зелёный протянула мне.

      – Благодарю, Аркадий Борисович, фамилию тоже называть?

      – Нет, я не люблю к людям по фамилии обращаться, тогда до встречи, Аркадий Борисович, – подошвы сапог Герды ретиво застучали по полипону школьного дворика.

      – Милейший, не подскажешь, а где её мама?

      – Разумеется, подскажу, – поправляя золотистую пряжку, стягивающую тулуп, сказал гном-дроид. – Я знаю обо всех воспитанниках интерната, такая моя работа.

      – Да, да, да, ты молодец и всё же ближе к делу.

      – Её мать, работала в группе по созданию криокамер долго сна второго поколения.

      – А, как же, помню, их же поставили на борт корабля второй межзвёздной.

      – Вы прекрасно осведомлены, так вот к тому моменту отец Герды уже летел навстречу неизвестности. В тот роковой день её мама оказалась внутри не откалиброванной камеры, запрограммированной на 223 летний сон. В общем, её коллеги побоялись пробуждать её раньше, потому что все попытки проделать это на симуляторах и клонах заканчивались смертью подопытного, понадобилось еще пять лет, чтобы разработать калибратор. Но маме Герды это не помогло. Решили оставить всё как есть, пусть лучше живёт там, в камере, чем умрёт в попытках спасти её.

      – А Герда, Герда знает?

      – Конечно, мы периодически ездим к ней, Герда разговаривает с ней, и даже делится успехами, она привыкла…

      – Не продолжай, прошу тебя, – взмолился я. – Мать спит, а отец, быть может, уже слился с комической пустотой…

      – Всегда есть вероятность, что первая межзвёздная вернётся, – типичным тоном дроида сказал Гном, и куда только улетучилась его показная человечность…