Московский физико-технический. 1965—1971. Зоя Криминская

он уходил, так уютно было вдвоем.

      – Возьми тетради и занимайся вместе со мной, предлагаю я ему. Но он не соглашается.

      – С тобой поучишься, как же, – с намеком говорит он и уходит.

      Я понимаю намек, но игнорирую его.

      На лабораторных по химии Ефим устроился где-то на углу тяги и всё водил носом:

      – Откуда-то плохо пахнет, – жаловался он. Валерка Шуклин, молчаливый парень из нашей группы, со светлыми юношескими усиками, осматривает место, где сидит Хазанов и говорит:

      – Да ты смотри, сидишь возле слива.

      Действительно, рядом с Ефимом стояла банка с надписью «слив».

      – Вечно Ефима к каким-то отбросам тянет, – встряла я.

      Ефим начал смеяться своим придыхающим, странно звучащим смехом:

      – Если б ты только знала, что ты сейчас сказала.

      Я тут же поняла, что он имеет в виду, и отвернулась. Понял это и Шуклин и тоже засмеялся.

      – Ладно, потом объясню, – сказал Ефим.

      После занятий я спросила.

      – Ну, и чего ты так хихикал?

      Я, наконец, хотела услышать вслух то, что подразумевалось, и мне было интересно, скажет он или нет.

      Сказал. Да, так и сказал:

      – Меня тянет к тебе, а ты про отбросы.

      На другой день Валерка, насмешливо щурясь, спросил меня:

      – Ну, объяснил тебе Ефим, в чем дело?

      – Может быть, – сказала я уклончиво и покраснела.

      Вечерами, вернувшись в общагу, я сижу в постели, поджав ноги к подбородку, и мечтаю, вспоминая вечер, проведенный с Ефимом. На душе у меня спокойно и радостно, и я не слышу, о чем говорят Виолетта и Люська.

      – Зойк, а Зойк, – уже давно зовет меня Люся. – Да очнись ты.

      – Ты 243 номер решила?

      И Люся возвращает меня с небес на землю.

      Не помню, когда мы поцеловались первый раз, но ко дню моего рождения, когда приехала Зойка, мы делали это вовсю, а вредный Вовчик донес Гале, что к нам в аудиторию (мы теперь занимали одну комнату на двоих) опасно стало входить, всё время кажется, что помешаешь или застукаешь.

      Я очень ждала Зойку, с нетерпением ждала встречи, встречал ее на вокзале Ефим, сам вызвался встретить и довезти, взял фотографию, чтобы узнать, думаю, хотел ей понравится, зная, что Зойка имеет большое влияние на меня.

      После первых объятий и разглядывания друг друга, Зойка спросила:

      – Что за парень меня встречал?

      – Ефим. Я его люблю, – я произнесла эти слова вслух впервые, и прозвучавшее стало реальностью и для меня самой.

      Зойка только вздохнула. Она единственная, которая знала, насколько это серьезно и даже опасно для меня.

      Итак. Это конец марта. Мне предстоит еще апрель, май и июнь, первая моя весна в здешнем климате и первая и последняя весна нашей с Ефимом, вернее моей, любви.

      Я не вела никакие записи, но у мамы сохранились мои письма, не все, но некоторые. Я буду их приводить, это единственные письменные документы той поры моей жизни, из которых хорошо