Раскаяние. «Пьеса» по биографическим и архивным материалам. А. Б-Ондэр

с той высоты можно было видеть все, а тусклое освещение придавало унылым вещам таинственную привлекательность. Так не, впадая в полную печаль по утрате, Ольга направилась в «каморку» к родному до боли комоду из красного дерева. В «каморке» совсем не было света, только лампадка освещала образа.

      Пластинка продолжала пиликать романсы в исполнении Изабеллы Юрьевой, музыка доносилась чуть слышно, за окнами сумерки сгущались, Санька как след простыл…

      В комоде, который стоял у самого окна, было четыре выдвижных ящика, ручки последнего ящика были давным-давно оторваны. Столешница комода накрыта кружевной вязаной скатертью, но скатерти было почти не видно из-за всех тех предметов, которые там скопились. Вот большая и круглая жестяная коробка от тульских пряников – это было убежище всех потерянных пуговиц в надежде найти себе пару-тройку собратьев. Еще несколько коробок поменьше от чая, здесь у нас бисер, порванные бусы, значки. Вот восьмирогая подставка для шпулек, дедово производство, тут и для иголок местечко: все продумано для мелочей. Стопка журналов про здоровье, караван историй и прочих. Ящики выдвигались с трудом, особенно нижний, два верхних были всегда в ходу, там хранились документы, квитанции, письма, открытки.

      Лампадка, которая находилась у иконостаса в «каморке», почти у изголовья кровати уже с трудом освещала, поэтому Ольга, не раздумывая зажгла новую свечу у Святого Образа. За окнами было темно…

      Впритык к комоду, стояла полутороспальняя кровать, с высоким матрасом и высокой подушкой, над кроватью, очень уместно приспособилась ночная лампа для чтения перед сном, удобно выключающаяся с вытянутой руки. Запах церковной свечи был тягуче-пряный. Ольга забралась на кровать с ногами и облокотилась о стену, перед предстали так же, как и много лет подряд, тикающие часы и большая рамка с фото, откуда на нее смотрели давно покойная маманя, дед, пару лет назад скоропостижно скончавшаяся от болезни двоюродная тётка. Стояли они все смирно на большом крыльце, еще нового дома. Ольга на том фото была полутора лет от роду, держал ее выше всех дед, маманя бодро держалась за палку и перила, а ее внучка-Ольгина мать поддерживала ее за талию, бабуля была в окружении невестки, зятя и старшего внука. Сашки еще не было, это был конец 80-х, кто-то еще не родился, другие еще не умерли.

      Пластинка стала «заедать», Ольге пришлось встать и выключить проигрыватель. Тут зазвонил телефон, это был Санёк.

      Санёк: – Оль, я боюсь, что останусь до самого утра, тут ребята подъехали, мы все у Алиного двора.

      Ольга: – Отлично, смотрите не увлекайтесь сильно, знаю я вас. Кстати, приглашаю Альбину завтра к утру на блины, позавтракаем вместе, идёт?

      Санёк: – Хорошо, дам ей знать. До завтра, Оль!

      Ольга: – Не увлекайся! – уже в гудящую трубку хихикнув, добавила Ольга.

      Ольга вернулась в «каморку» разбирать комод дальше.

      Пришло время последнего ящика,