Селигер легендарный. Настольная книга туриста-искателя. Владимир Михайлец

с ней обязательно погибнешь! А с пластмассового корпуса умельцы изготавливали мундштуки.

      О числе погибших в той войне с нашей стороны учёные спорят до сих пор, делят их среди бывших республик СССР. С учебников истории советских времён мы помним 20 миллионов, военных и гражданских. Проходят годы, и число увеличивается, уже чуть ли не 30 миллионов! Но все ли они погибли – ещё сложнее с пропавшими без вести, тем более их дальнейшей судьбой. Уже в первые дни войны в Красную Армию были призваны, но так и не дошли до своих частей примерно полмиллиона человек. А «неучтённые потери первых месяцев войны», выражаясь казённым языком, когда фашисты окружили и перебили поголовно весь личный состав части, составляли более миллиона! Позже ситуация нормализировалась, если можно так сказать, и командование более-менее объективно докладывало о потерях. Число пропавших без вести составило 3,4 миллиона человек. Пленные и умершие от ран в госпиталях в бессознательном состоянии и без документов, оставленные на поле боя. Ну а армия генерала Власова, предателя, на Волховском фронте, какова была их дальнейшая судьба? Ведь не все же поголовно были предателями…

      Нашли мы несколько братских погребений, посчитали по черепам и ботинкам, даже медальоны были с информативными записками о хозяине. Что нам оставалось? Направили запрос по каждому в Центральный Архив. Там идентифицировали, подтвердили адрес мемориальной стелы, на которой имеется эта фамилия – за несколько десятков километров от места наших раскопок. Но ведь останки здесь, у нас перед глазами!

      Обратились к местной власти указанного в медальоне региона. Нашли родственников. И вот что получается.

      Говорят, человек живёт, пока живы его внуки. Они его помнят, видели в детстве и общались, посещают и поддерживают могилку деда (хотя далеко не все и не всегда). А сейчас, как отвечали нам с мест, остались в живых только правнуки тех героев войны. Они в большинстве случаев не готовы заняться эксгумацией и перезахоронением останков, оплатой транспорта и гроба, чтобы всё происходило хоть более-менее торжественно… Так что же получается? Зря озадачили многих людей, а толку никакого!

      О каких материальных ценностях можно говорить в местах раскопок? В первые послевоенные годы не считалось зазорным снять с трупа шинельку или стащить сапоги. С немецкой формы шили даже женские платья. В вещьмешках находили продукты питания, не брезговали. У немцев водился консервированный хлеб – очень вкусный. Но всё это в прошлом. А что же сейчас?

      Немецкое обмундирование и ордена высоко ценятся, также карты и наградное оружие, значки, ремни с пряжками. Ну и награбить мог фашист, в надежде довезти домой. Ему не повезло – может, повезёт тебе. Но тут же встанете перед новой проблемой: как сбыть найденное, т.е. обменять эти побрякушки на реальные деньги. А главный вывод, к которому мы пришли, что больше никогда не повторим эту нашу практику.