With skylarks. Lerysol

вкус власти бесподобной. В детстве дали попробовать, изумительно. Понравилось. Энергия расходуется на тотальный контроль над, но это того стоило. Не сравнимо не с одним земным наслаждением. Обходя владения, принимая поклоны низкие склонившимися, заглянула во флигель дальний, библиотеку заброшенную. Так и знала, ожидаемый вечный хаос, гурьбы беспорядочной обложек в переплете, немые звуки вальса под волны фантазий со страниц, безудержные, своевольные.

      И она, глубоко-глубоко в кресле, среди книг разбросанных счастлива. Оторвалась от букв испуганно от неожиданного вторжения, необыкновенная. Надо же… Существует, оторвана от забот достижений. Забавляется лепестками мира книжных грез. Летним дождем слез периодически удобряя глубокие озера голубых глаз. Мгновение – и погрузилась вновь, вернулась на сцены, описанные виртуозами гусиного пера. Умиляясь наивной преданностью, просит тишиной не отрывать от кусочка счастья. Словно давно на своей планете, довольствуясь песчинками от возможностей и плодами древних. На столике у ее укутанной на деревянном подносе аккуратно уложен черный хлеб, комочки моцареллы, нарезанные сочные томаты, песчинки крупной соли, лужицы оливкового масла, бокал терпкого вина… Странички розового романа, что еще?

      Достаточно. Зачем бежать? Бояться выдуманной алчности. Давно внутри у каждого своя планета, лишь чуть направить в русло красоты, и все.

      Объятия для принцессы

      Снова сна напоминая, вон из моих влажных стен. Пошлая бессонница не оставляет выбора. Раннее пробуждение, спят, все спят, спят, шепчет ночь за окном. Струи душа прохладного свежестью напитывают, ручку вправо до ледяных прикосновений, фыркаю, приплясываю от грубой нежности. Минуты под струями замедлились, неторопливо плавно растягиваются, плавятся от жары, подбирающейся, в тело вонзаются обледенения кляксами. Понимаю их, волнуются, в трубах было комфортнее, особенно мимо бойлера.

      Чашка утреннего кофе, тишина, необыкновенная космическая тишина, если понимаете. Плетеное кресло с пуфиком для мягкости, бессловесная тишина утра с ночью толкающихся. Не могут за тысячелетия договориться, как дети важничают. Белоснежные крылья птиц – лопастей вентиляторов, под потолком щелчком запущены, просыпаются, словно вырваться хотят к океану, дикие, освежают, но переплетены проводами, скованы, накрепко вмонтированы для обслуживания. У каждого свое…

      Время тикает, сменяются картинки, пробуждается. Шутками утренними жонглируя. Завтрак легкий, без изысков, по-домашнему. День грядущий, сулящий очередные доказательства о возможностях преодоления страхов, стен кирпичных мхом обросших, с детства сложенных.

      Насыщаем физикой, каплями солеными, усталостью, возгласами, эмоциями с напряжением. Повторами сотен неудач и одним чудесным воскликом: «Есть!» Фиксируя как, повторяя, повторяя повторами. Перекус, наскоро приготовленный местными, что творит с аппетитом